Он игриво подмигнул Анжелике.

По какой дороге придет Пасифик Жюссеран? С какого конца он войдет в город?

В Леви у него был маленький участок земли и домик. Элуа Маколле предположил, что он остановится в нем, если войдет в город с юга. Поэтому он решил навестить своего сына и невестку, которые жили по соседству с Пасификом, и попросить их последить за его жилищем.

Маколле был в ссоре со своей семьей, и попытка примирения ни к чему ни привела. Жена его сына, Сидони, была женщиной суровой и скандальной. Она захлопнула дверь перед носом своего свекра, когда он однажды заночевал у своей старинной приятельницы. Дело осложнилось тем, что вскоре одна из дочерей этой приятельницы забеременела, не будучи замужем. Сидони тут же распустила слух, что все это проделки ее свекра. Элуа Маколле качал головой; «Я ведь ухаживаю за мамашей!»

Сейчас Маколле постарался отогнать это неприятное воспоминание.

— Ничего, покричит и перестанет! Ох уж эта Сидони! Ей придется слушаться меня. Не могу же я все время караулить его там, когда он может появиться с другой стороны.

Он отправился в Леви, поспорил со своей невесткой, порыскал в окрестностях дома Жюссерана и, дав задание сыну и невестке, вернулся в Квебек. Преследователи развернули широкую сеть, чтобы не пропустить посланника и не дать ему появиться в Квебеке. Огромное число сыщиков, знавших его в лицо, рыскали по городу, преграждая подступы к епископу.

Под наблюдением находились все дома, подвалы которых сообщались с подвалами семинарии.

Несколько дней спустя напряжение спало. Сильнейший снегопад как бы отрезал их от внешнего мира. Белая пустыня захлопнулась на замок. Индейские охотники привезли в Отель-Дье своих обессилевших от холода стариков. Сами они устроились на подступах к городу, продолжать охоту они не могли. Деревне грозил голод. Приближалась Пасха.

Когда наступила страстная пятница, интендант Карлон в сопровождении нескольких членов Совета появился в Отель-Дье, чтобы раздать бульон больным и вымыть ноги беднякам.

Это была очень трогательная церемония; ее истоки восходили к старинным временам, когда императоры раз в год преклонялись перед теми, кому Господь оказывал предпочтение: перед бедными. Поскольку последние дни Великого поста были ознаменованы злобными выходками и крючкотворством, то ровное, спокойное поведение г-жи де Кастель-Моржа служило для остальных назиданием.

— Сабина просто ангел, — говорили дамы из «Святого Семейства», — и как только ей хватает сил!

За ее сдержанной улыбкой скрывалась невыразимая радость. Подруги завидовали ей. Иногда, когда она была одна в своих апартаментах в замке Сен-Луи, она брала в ладони маленькую чашу из золота, выполненную в форме ракушки, а в основании ее были чудесно выгравированные черепаха и ящерица из зеленого нефрита.

Она любовалась этим восхитительным предметом, целовала его, держала в руках и прижимала к щеке; в нем заключалась вся ее сила, помогавшая ей все преодолеть, все пережить.

Несколько дней спустя после их встречи с г-ном де Пейраком ей принесли эту итальянскую, довольно дорогую безделушку. Она лежала в шкатулке, отделанной бархатом, там же она нашла и открытку. На ней значилось: «Для госпожи де Кастель-Моржа». Слезы Сабины упали на чистое золото. Что мог означать этот жест? В чем был скрытый смысл этой чаши? Прощение? Прощание?

Она сохранила и открытку, но потом сожгла ее, так как она юудила в ней беспочвенные надежды и причиняла ей боль.

* * *

Наступил апрель. Слежка не прекращалась, о посланнике не было никаких новостей.

Второе упоминание о Пасифике Жюссеране произошло при совершенно неожиданных обстоятельствах. Одна женщина из Нижнего города, следуя обычаю своих предков, утром и вечером подметала порог своего дома, чтобы прогнать духов. Однажды она вылила на снег ведро воды. Маркиз Виль д'Аврэй, проходя мимо, поскользнулся на этом катке, упал и не смог встать. Срочно вызвали Анжелику. Она обнаружила маркиза в трактире «Корабль Франции» в окружении своих друзей, которых он собрал со всего города. Там были все, даже ворчун, лейтенант полиции Гарро д'Антремон.

Виль д'Аврэй с бранью набросился на него.

— Посмотрите, что происходит из-за того, что вы не следите за выполнением ваших приказов. Толпа шалопаев и озорников сбивает вас с ног!

— Вас сбили?

— Нет! Но могли сбить!

При появлении Анжелики все с уважением и почтением расступились перед ней, как будто она владела волшебной палочкой, способной поставить на ноги любого.

Во время своего визита в резиденцию судьи Анжелика решила, что лейтенант полиции недоволен ее врачебной деятельностью. Именно поэтому присутствие Гарро д'Антремона расстроило ее.

— Вы разрешите мне осмотреть его, господин лейтенант? — спросила она.

— Ну конечно! Почему нет? Напротив, — пробормотал д'Антремон, удивленный таким началом.

В этот момент Анжелика вспомнила, что причина ее вызова к лейтенанту была совершенно иной. Но было уже поздно загладить неловкость. Бедный Гарро не понимал, почему так враждебно отнеслась к нему госпожа де Пейрак. В городе было мало женщин, которых бы он уважал так, как ее, кроме того, он тоже преклонялся перед ее красотой. Конечно, он был убежден, что она лгала ему в тех вопросах, что были связаны с делом Варанжа; все эти гасконцы — авантюристы, считают, что закон для них не писан. Но это к делу не относилось.

— Вы огорчили его, — сказал Виль д'Аврэй. — Какая муха вас укусила? Ах, моя дорогая, я так страдаю! Наверное, я сломал лодыжку.

Оказалось, что он ее просто вывихнул.

В течение всего осмотра Виль д'Аврэй стонал, плакал, хватался руками за своих друзей, желавших подбодрить его в столь тяжелые минуты. Анжелика убедилась сама и убедила его, что у него все цело.

Она рекомендовала ему две-три недели полного покоя, бинтовать ногу и класть ее на подушку.

— Я останусь здесь, — решил Виль д'Аврэй. — Для меня всегда найдется компания. Вы не против, Жанин? — обратился он к хозяйке трактира.

Все закончилось благополучно, и Анжелика призналась себе, что не очень расстроилась из-за того, что Виль д'Аврэй вынужден остаться в Нижнем городе прикованным к постели. Маркиз был чересчур любвеобилен, он любил пококетничать с женщинами, хотя предпочтение отдавал молодым юношам. Милая и умная Анжелика внушила ему такую страсть, что он забыл о всех, своих прежних привязанностях. Когда ее не было рядом, он скучал. Как и Никола де Бардане, он искал ее по всему Квебеку, хотел быть в курсе всех ее дел.

Теперь же положение изменилось, он будет не так непоседлив, как раньше, и она сможет видеться с ним тогда, когда сама этого захочет, и покинуть его всякий раз, как он покажется ей невыносимым. Виль д'Аврэй не был простофилей и все понял. Сначала он обвинил ее в жестокости, но потом вынужден был смириться. Теперь он был беззащитен и боялся, что она совсем забудет про него, откажется ухаживать за ним, а то и вовсе отдаст его в лапы этого корабельного хирурга Рагно, который называл себя врачом, но ничего, кроме вреда, не мог ему принести.