Несколько минут прошли в молчании. В пустой глазнице пульсировала боль, но Иоганн пока справлялся с ней – очевидно, еще не прошло действие зелья. В нем, вероятно, содержалась белена или дурман – а может, все вместе. Этим объяснялись и галлюцинации. Иоганн вспомнил, что видел кого-то на дрожащей поверхности в купели. Сначала это был Тонио, еще совсем молодой. Затем он уступил место рыцарю. Иоганн принял его за Жиля де Ре, человека, чье имя долгие годы преследовало его в кошмарах. Неудивительно, что он явился ему в наркотическом бреду.

– Я вот еще что хотел спросить, Иоганн, – прервал его размышления Валентин. – То зелье, которым они тебя напоили… Я думал, это яд и ты никогда уже не придешь в сознание. Но вот ты очнулся и снова можешь говорить…

– Зола, – устало ответил Иоганн.

– В смысле?

– Зола. Я проглотил горсть золы. Когда меня вели к алтарю, я угодил рукой в жаровню. Сделал вид, что упал, а сам набрал в рот холодной золы и проглотил.

Иоганн провел языком по небу и зубам. Во рту до сих пор ощущалась неприятная пыль.

– Еще древние греки знали, что зола очищает от ядов. Наверное, она сдержала действие дурмана. Хоть и не помогла сохранить глаз, – добавил он с горечью.

Затем дрожащей рукой коснулся повязки и сдвинул ее так, чтобы можно было открыть здоровый глаз. В первый миг Фауст ничего не увидел и решил уже, что полностью ослеп. Но потом во мраке стали вырисовываться смутные очертания. Он лежал на полу в темном подвале, у противоположной стены была видна запертая дверь. Рядом дрожащим клубком лежал Валентин. Бедняга выглядел еще более жалким, чем Иоганн. Тело его было странно вывернуто, как у марионетки с обрезанными нитями.

– Иоганн, я… так сожалею… – произнес Валентин. – Поверь, я лишь хотел спасти Грету. Они принудили меня привести тебя именно в эту ночь. Это каким-то образом связано со звездами, с кометой…

– Думаю, теперь мы квиты, – перебил его Иоганн. – Ты…

Тут послышался какой-то шум. В замке со скрежетом провернулся ключ.

Фауст глубоко вдохнул.

Должно быть, это пришли за ним. Тело его непроизвольно напряглось, сердце учащенно забилось. Иоганн не хотел выказывать страха, хоть и сознавал, что у него не получится. По крайней мере, оставалась надежда, пожертвовав собой, спасти Грету.

Ради нее он был готов на любую жертву.

– Господь великий и всемогущий, – сорвалось с его растрескавшихся губ, – дай мне силы…

Иоганн не мог вспомнить, когда в последний раз молился о спасении собственной души, но теперь, наверное, было самое время.

– Господь – пастырь мой, – начал он псалом, который давал утешение многим умирающим и отчаявшимся до него, – я ни в чем не буду нуждаться. Он покоит меня на злачных пажитях и водит… [44]

– Доктор, это я…

Иоганн резко замолчал и повернул голову к двери.

Он рассчитывал увидеть кого-то из сатанистов в маске или самого Тонио…

Но в дверях стоял Карл Вагнер.

Снаружи в камеру проникал свет факелов, и силуэт ассистента был окружен сиянием.

«Ради всего святого… что это значит?» – пронеслось в голове у Иоганна. Впервые в жизни он готов был поверить в существование Бога – воплощенного в Вагнере.

Одежда на юноше была изорвана и покрыта грязью, спутанные волосы падали ему на лицо. В руке Карл держал связку ключей.

– Один подошел и к этой двери, – сообщил он и устало улыбнулся. – Причем первый попавшийся. Все-таки хорошо, что я сберег связку, когда мы бежали из тюрьмы… – Вагнер опасливо оглянулся в полумрак коридора. – Боюсь, у нас мало времени. Они могут вернуться в любую минуту.

Иоганн издал натужный хрип и не сразу осознал, что громко смеется. В их положении это казалось несколько странным, как если бы все происходило во сне.

– Видит Бог, мальчик мой, тебя послали небеса! – воскликнул он.

– С этим сложно спорить, – ответил Вагнер. – Образ Христа помог мне прервать этот жуткий обряд. Их вождь явно не обрадовался, когда увидел Иисуса в сияющем круге. Впрочем, они быстро обнаружили латерну магику и разломали. Но, по крайней мере, остановили церемонию, чтобы отыскать меня.

– И вот ты вернулся, – проговорил Иоганн. – Не сбежал…

Вагнер опустил голову.

– Я был перед вами в долгу. Помните? Думаю, теперь я вправе забрать свои письма.

– Да, черт возьми.

Фауст с трудом поднялся, и Вагнер показал на его перевязанную голову. Должно быть, в полумраке он не сразу разглядел повязку.

– Боже правый, что они с вами сделали?

– Сейчас это не имеет значения. Куда важнее выяснить, куда они подевали Грету.

– Не понимаю, почему вас так заботит племянница друга… Ну да ладно. – Карл пожал плечами. – Когда я устроил переполох, несколько человек унесли девочку… – Он помедлил. – Этот их жрец что-то им крикнул. Кажется, ее понесли в церковь.

– Надо полагать, в церковь Святого Себальда. Видно, она им еще нужна в качестве заложницы, – сказал Валентин, скорчившись на полу. Он тихо застонал. – Только когда свершится третья жертва, они ее отпустят. Или просто прикончат, как ненужную свидетельницу.

– Он дал мне слово, – проговорил Иоганн, скорее самому себе. – И он не сможет его нарушить… – Он задумался. – Если только не получит повод. Так что я не могу уйти отсюда. Если они увидят, что я сбежал, Грету убьют, или того хуже…

Ему вспомнились слова Тонио.

Тут как с козлятами: молодое мясо всегда вкуснее… Может, я возьму ее на шабаш в Вальпургиеву ночь, и мы все вместе ее оприходуем…

– Проклятье! – выругался он. – Должен быть какой-то выход!

Но, сколько бы Иоганн ни раздумывал, в голову ничего не приходило. Неважно, сбежит он или останется, – ему уже не увидеть свою дочь. Здесь, в этом аду на земле, от его познаний не было никакого проку.

– Я знаю, что нам делать, – неожиданно произнес Валентин. В голосе его звучала решимость.

– И что же?

– Я останусь вместо тебя.

– И что это даст? – спросил Вагнер. – Они все равно увидят, что доктор сбежал.

– Нет, если я стану доктором, – возразил Валентин.

– Ты станешь доктором?.. – Иоганн уставился оставшимся глазом на друга. – Как ты себе это представляешь?

– У тебя повязка закрывает почти все лицо, – пояснил Валентин. – Я хоть и помельче тебя, но в темноте это вряд ли бросится в глаза. Особенно если я накину твой плащ. Мою одежду мы набьем соломой и положим в углу. Никто и не посмотрит на чучело. Они, скорее всего, думают, что я уже мертв. Им нужен ты, Иоганн!

Фауст покачал головой.