и Андрей Моисеевы расписали парадные палаты. Марфа была заинтересована в том, чтобы восстановили царицыну Золотую палату в том великолепном убранстве, в котором она была при царице Ирине Годуновой. Сама она ею не пользовалась, но надеялась, что та пригодится для будущей невестки. Из Царицыной палаты левые двери вели в Мастерскую палату, которая состояла из нескольких комнат и кладовых. Все они выходили к церкви Рождества Богородицы с приделом Лазаря, построенной когда-то женой Дмитрия Донского Евдокией Дмитриевной. Хотя каменные помещения были пригодны для жилья, Михаил распорядился, чтобы его покои возвели рядом из дерева. Считалось, что жить в каменном помещении вредно для здоровья. Только его кабинет, называвшийся Золотой комнатой, был в каменной части дворца.

По указанию Марфы были восстановлены многочисленные служебные помещения: Хлебный, Кормовой и Сытные дворцы. В Хлебном дворце пекли различный хлеб: обычный для повседневного потребления был без затей; для подарков же пекли «изразчатый», т. е. украшенный фигурками жаворонков, карасей и зверей. Здесь же изготавливали сайки, калачи, баранки, сухари, куличи, караваи, пироги с начинками, пряники и «сахары», т. е. сахарные сладости.

Кормовой дворец был поварней, где стряпали повара, имеющие разную специализацию: помясы — специалисты по различной выпечке; шесники — по вялению рыбы и мяса; куретник — по блюдам из птицы; животники — по блюдам из субпродуктов; засыпники — пекли пироги с кашей и варили всевозможные каши. При дворце были многочисленные погреба и палаты для варки кислых щей, копчения ветчины и рыбы, засолки свинины, хранения дичи, молочных продуктов и т. д.

Сытный дворец заведовал хмельными напитками всякого рода. Сначала там хранились только медовые настойки. Но потом появились и фряжские (итальянские и французские) вина: алкан, сек, романея, кинарея, мармазея, мушкатель, бастрренское и церковное. Все это покупалось у заморских купцов.

Несмотря на то что Марфа уже давно была монахиней, ей были не чужды мирские развлечения. Поэтому во дворце вскоре появилась Потешная палата (она была и раньше, но во время Смуты была разорена), в которой хранились музыкальные инструменты. Старице больше всего нравилась игра на органе, поэтому по ее просьбе на службу был взят органист. Распространенной была игра и на цинбале. Через некоторое время в Потешной палате собрался настоящий оркестр: гусельники Парамонка Федоров и Богдашка Власьев, «домрачеи» Андрюшка Федоров и Васька Степанов, «скрыпотчики» (скрипачи) Богдашка Окатьев, Ивашка Иванов, Опашка и немчин (немец) Арманка. Царь Михаил также любил органную игру и распорядился, чтобы самый большой орган был установлен в Грановитой палате. На нем играли во время празднеств.

Особое внимание Марфа уделяла кремлевским садам. По ее инициативе был разбит Верхний Набережный сад около церкви Иоанна Предтечи. В ширину он имел 9 сажень, в длину — 40. Он был обнесен каменной оградой. Внутри росли яблони, груши, сливы, плодовые кусты и некоторые декоративные растения. В нем были построены красивые беседки, вырыты пруды, в которых плавали лебеди. В 1623 году садовник Назар Иванов разбил сад на возвышенности, рядом с дворцом. В нем росли самые лучшие сорта наливных яблок и таявших во рту груш.

Следует отметить, что при покровительстве Марфы кремлевское садоводство достигло больших успехов. Появились не только великолепные сорта фруктов, но и винограда, грецких орехов, которые росли в садах, устроенных на крышах погребов.

Марфа, как и Михаил, очень любила всевозможные красивые вещички. В 1614 году у немецкого купца были куплены маленькие медные с позолотой часики с серебряным циферблатом. Они стоили всего 8 рублей. Только в 1627 году у того же купца были приобретены большие золотые часы, украшенные алмазами. Сверху их венчал двуглавый орел, а под ним было изображение человека на коне, закалывающего змея. Вероятно, они были сделаны на заказ, поскольку изображали русские гербы. Стоили они, конечно, очень дорого. Со временем Марфу и Михаила стало окружать множество часов: в золотой фляжке, боевые с будильником (их они брали в поход по монастырям), хрустальные, маленькие в виде пуговицы, на золотой цепочке и т. д. Все они были украшены финифтью, сканью и драгоценными камнями.

Чернильница и перья обычно хранились в особых коробочках, называвшихся готовальнями. В них были зубочистки, уховертки, ножницы, щипчики, пилки, различные ножички. Там же были чернильницы, песочницы и костяные перышки. К концу жизни Марфа стала плохо видеть, поэтому пользовалась очками. Была у нее и специальная подзорная труба, с одного конца которой можно было смотреть вдаль, с другого — вблизи разглядывать мелкие предметы. Очень занимали старицу и различные безделушки: бочечка костяная, внутри которой были солнечные часы; деревянная коробочка, в которой под стеклом были восковые фигурки мужчины и женщины; в другой коробке — женщина с младенцем; в третьей — за нагим человеком гонится лев; в четвертой — несколько женщин с младенцами. Все это были сюжеты из библейской истории. Чтобы матери не было одиноко в монастыре, Михаил подарил ей попугая, вскоре научившегося русской речи. Жила у нее и белка, которая очень забавляла старицу, бегая в колесе, установленном в большой клетке.

Главной заботой Великой государыни старицы была женитьба царствующего сына. Ведь он должен был стать основателем новой династии и непременно иметь потомство. Еще во время клинской ссылки юный Михаил подружился с племянницей одного из приставов Марией Хлоповой. Детская привязанность навсегда запала в его душу. Поэтому на семейном совете было решено, что лучшей невесты для царя не сыскать. Девушка была из древнего рода, имевшего обширные родственные связи с московской знатью: Нагими, Олферьевыми, Шереметевыми, Троекуровыми, Сабуровыми и другими. Один из ее предков, Илья Алексеевич, был постельничим Ивана Грозного, а его сестра — матерью Анны Васильчиковой, пятой жены царя. Дочь Ильи Алексеевича Мария стала женой И. С. Нагого, родственника последней жены царя Ивана IV Марии Нагой. В числе родственников Хлоповых были и Марфа Собакина, третья жена Ивана Грозного, и Елена Шереметева — последняя жена царевича Ивана Ивановича. Все это свидетельствовало о том, что Мария Хлопова была весьма подходящей кандидатурой для царя Михаила Федоровича.

В 1616 году начались приготовления к свадьбе. Марию поселили в верхних покоях царского дворца и нарекли царицей Анастасией, видимо, в память о знаменитой бабке Михаила. При дворе оказались и все ее довольно многочисленные родственники. Это заставило потесниться прежних фаворитов, в первую очередь братьев Салтыковых.

Как-то раз царь Михаил отправился в Оружейную палату осматривать оружие. Вместе с ним пошли Хлоповы и Салтыковы. Мастера показали царю турецкую саблю, и все присутствующие стали восхвалять ее боевые достоинства. Только Михаил Салтыков сказал: «Вот невидаль, и московские мастера такую сделают». На это Гаврила Хлопов заметил, что «сделать-то сделают, но не такую».