Понемножку его тело расслабилось, и постепенно, словно после унылого дня на закате снова показалось солнце, на рыльце у него расплылась улыбка.

Он прошептал название своей родной системы, и темная ласковая речная вода повторила его:

— Баблокская Пристань.

❦

Каким мрачным показался Мэйуиду и остальным путь в Роллрайт! Под высящимися холмами Данктонского Леса, через опасные переходы Суинфорда, и дальше, по бесконечным вересковым полям, на север.

Мэйуид вывел спутников на то самое место, где так давно и с таким печальным результатом он и Триффан проводили данктонских кротов под рекой. Путники посмотрели за реку и подумали о друзьях в этом лесу. Как близок он был, но каким казался темным и непроходимым! Затем Бичен благословил память кротов, которые умерли, и помолился за тех, кто еще жил там.

Мэйуид стоял рядом со Сликит и долго смотрел через реку. Он опустил рыльце и, казалось, не хотел уходить.

— Лес такой мрачный в этом освещении,— прошептала Мистл.

— Отсюда виден Болотный Край,— ответил Бичен. — Я долго жил там с Триффаном. Ты уверена, что еще хочешь жить в Данктоне?

Мистл рассказала ему о фантазии, которая родилась у нее, когда она впервые увидела этот лес с холма над Баблоком.

— Другого места нет, — прошептала Мистл. — Но без тебя я не смогла бы там жить.

— Я всегда буду с тобой, — дрогнувшим голосом проговорил Бичен и коснулся ее лапы. Но Мистл ощутила его страх.

— И я с тобой всегда, — сказала она.

— Смиреннейший из кротов несчастен,— сказал Мэйуид, — потому что ему не нравится быть так близко к Триффану и не иметь возможности зайти к нему. Давным-давно Мэйуид пообещал себе, что всегда будет рядом с Триффаном, когда нужен ему.

— Но он сам захотел, чтобы ты увел Бичена, — ты это и сделал. Но после Роллрайта, мой родной, ты должен вернуться к Триффану.

— А ты, любовь моя? — спросил Мэйуид, полный дурных предчувствий, — ведь Бичен предупреждал их о разлуке.

Сликит только вздохнула.

— Мэйуид смотрит через болото на деревья Болотного Края и видит, что они словно окружены, что им тревожно, они ждут чего-то. Если бы Мэйуид мог переплыть эту широкую реку, он бы отправился туда и был рядом с Триффаном. При всей своей скромности Мэйуид думает, что скоро понадобится ему.

— Любовь моя...

Но ни Сликит, ни кто другой не могли утешить Мэйуида. Он молча вел их, не слышно было его обычной болтовни, пока путники не оказались вдали от того места и от крота, в любви к которому Мэйуид вырос.

Они шли все дальше, и каждый день после жизни в Баблоке казался потерянным. Им угрожали ревущие совы, за ними гналась собака, таща за собой двуногого; заслоняя декабрьское небо, над ними хлопала крыльями цапля.

И все же они шли дальше с Мэйуидом во главе и с замыкающим их цепочку Букрамом. Мало кротов, за исключением грайков, встречается в этих заброшенных краях; путникам оставалось только верить, что к Самой Долгой Ночи они достигнут Роллрайта. И все обрадовались, когда местность стала повышаться и вывела их из глинистых низин Темзы снова на песчаную почву.

Дни становились короче, уже почти наступила Самая Долгая Ночь, и кроты держались ближе друг к другу, словно так легче было сохранить тепло.

Еще день и еще два Мэйуид быстро вел их вперед, пока утром перед Самой Долгой Ночью наконец возникло ощущение, что Роллрайт рядом, и Мэйуид вдруг снова повеселел.

— Тум-ту, тум, те-дум! — без мелодии пел он на ходу.

— Любовь моя, некоторых очень раздражает твое пение,— сказала Сликит.

— Но я взволнован! Это Самая Долгая Ночь, и мы успели вовремя. Камни рядом, мы приближаемся, и это значит, что, хотя Мэйуид наплакал целую желудевую шляпку слез, расставаясь с недавно обретенным другом Табни, он уже подумывает об удовольствии от встречи со своим давно утраченным другом, не таким уж пропащим Хоумом. Чумазейшим! Да, да, да! — Он возвысил голос и закричал в видневшиеся впереди заросли вереска: — Хоум, радуйся! Хоум, готовься к беседе? Мэйуид возвращается. Мэйуид уже почти вернулся! Да!

Гора перед ними поросла лесом, они взобрались на самый ее верх, а впереди, за неглубокой впадиной, земля поднималась еще выше. Темное и унылое это было место. И Мэйуид сказал:

— Дамы и господа, любимая и все остальные, посмотрите на цель нашего похода. Роллрайт! Опасность манит, друзья призывают, и будь что будет!

С этими словами и не прибавив ничего более, Мэйуид повел всех за собой через вереск к системе, прославившейся своими Роллрайтскими Камнями. Там не было заметно никаких признаков грайков, да и кротов вообще.

С величайшей осторожностью путники приблизились к первому увиденному входу. Мэйуид с Букрамом вышли вперед, опасаясь, как бы не наткнуться на гвардейцев. Но там никого не было — совсем никого. Не оказалось гвардейцев и во втором входе, и в третьем. Войдя в тоннель, все притихли, слышалось только эхо от лап.

Мэйуид нахмурился и ускорил шаги.

— Дамы и господа, Мэйуиду это не нравится. Никаких гвардейцев, никаких кротов, вообще никого. Его рыльце дрожит от недобрых предчувствий. Он просит Бичена и Мистл делать все так, как он скажет.

Когда Мэйуид обернулся, все увидели, как он озабочен.

— Но может быть, на этом краю системы нет гвардейцев, — сказала Мистл. — К тому же сегодня Самая Долгая Ночь.

— Может быть, может быть. Букрам, оставайся здесь при своих обязанностях, а моя любовь и я пойдем дальше и выясним что сможем. Спрячьтесь здесь и не двигайтесь, кто-нибудь из нас скоро за вами вернется.

Мэйуид и Сликит осторожно двинулись дальше. В другое время их бы давно окликнули, но на этот раз они услышали кротовий голос, только приблизившись к самому центру системы.

Потом... послышался смех — о, такой веселый смех!

— Последователи Камня! — прошептал Мэйуид, осматриваясь.

Он и Сликит вышли из тени и обнаружили компанию из пяти веселящихся кротов.

— Привет, братец! — воскликнул один. — Здравствуй, сестрица! Угоститесь червячком!

— Где все? — спросила Сликит.

— У Камня, где ж еще? Готовятся к Самой Долгой Ночи.

— Пускающий слюни незнакомец, — сказал Мэйуид, — прости мне мою серость, но где гвардейцы? Где элдрен? Где?..

— Ах эти! Ушли, почти все ушли. Оставили у Камней символическую охрану, но и та сейчас присоединится к нашему веселью. Элдрен и