Люди, сидящие наверху, перестали существовать давно, плавно покачивая пустыми головами. Ветер влетал в их разинутые рты, дергал за руки и ноги, шевелил высохшими волосами и звенел залетевшими внутрь песчинками. Кричал тоже он – на разные голоса, так, как это умеет делать только ветер пустыни, настоящий теббад, сын свирепой бури и безжалостного мрака.

Сбросив морок, Арлинг пропустил удар кучеяра и, зажав его кисть, атаковал противника локтем, добив тем, что попалось под руку. А под руку попалась маска врага, которая с силой врезалась в кадык фардосианина. «Палочка для еды остается палочкой для еды до тех пор, пока вы не решите использовать ее как нож», – учил иман. Регарди хорошо помнил его уроки.

– Асса, асса!

Теперь Арлинг и сам стал ветром. Время не поспевало за ним, а он не собирался его ждать.

Регарди выбивал врагов из ритма, не давал опомниться, применял неожиданные техники, невозмутимо атаковал снова и снова, впитываясь в противника, словно масло в кусок шелка. И еще он кричал – много, долго, с каждым ударом. Он умел убивать бесшумно, но сейчас ему не хотелось сдерживать эмоции. Они вздымались в нем, словно морские волны во время бури. Иман верил, что с помощью голоса можно управлять огнем, ветром и волнами. Арлинг верил, что крик побеждает смерть.

Не увлекайся деталями, двигайся быстрее, не отступай ни на шаг. Очисти сердце. Будь равнодушным к победе и поражению. Оставайся невозмутимым. Стань человеком, который смеется в пустоте.

И Арлинг им был, паря в огромном пустом пространстве на крыльях восторга, которые дарила ему толпа. Мгновения, словно драгоценные камни, вспыхивали вокруг него, тут же исчезая в беспросветной вечности. Регарди давно не чувствовал себя таким живым, таким настоящим. Восторженное состояние духа омрачало лишь горькое осознание того, что сегодняшний день не вернется никогда.

– Гракх Флерийский против Аль Рата по прозвищу Железная Кожа! – объявил голос Госкона, и Регарди очнулся.

Мир гудел, словно большой барабан, по которому гремел град. Арлингу потребовалось время, чтобы вспомнить, где он находился. Над головой – низкие, набрякшие дождем тучи, столь непохожие на обычное раскаленное небо Сикелии. Под ногами – вязкий, набухший кровью песок. Вокруг – пустые, звенящие на ветру люди. А прямо перед ним – Аль Рат, мастер солукрая, человек, умеющий летать, непобедимый. А еще он был учеником Сохо и носил прозвище Железная Кожа. Это было самое главное, что следовало о нем знать. Аль Рат был тем самым противником, которого Регарди ждал с начала Рархгула.

«У него маска паука», – вспомнились ему слова Сейфуллаха. От противника действительно пахло пауками. Словно он выпотрошил тысячи толстобрюхих, прикрыв их телами большую часть лица. Граница, где заканчивалась ткань маски и начиналась кожа, отчетливо ощущалась. Маска была покрыта ворсом, который слегка шевелился в потоках ветра, а лицо воина было гладким, словно навершие сабли врага, которой тот ловко вертел в разные стороны, подогревая интерес зрителей. Толпа щедро одаривала своей любовью всех, даже недостойных.

Регарди с трудом подавил непривычное чувство ревности и тоже извлек клинок. Однако тревожить его не стал, а лишь опустил кончик к земле, слушая, как песчинки скребут по закаленной стали. Арлинг собирался сдержать слово и подарить ученику Сохо незабываемый бой. Кому-то он будет стоить жизни. Кучеяры говорили, что каждое неисполненное обещание – это безводное облако, ненаточенный клинок и бесплодное дерево. Он отдаст долг Железной Коже, и кто знает, может, чья-то судьба сегодня пойдет по новому пути.

У ученика Сохо было хорошее оружие. Легкая и удобная сабля описывала широкие кривые, изображая будущую смерть Арлинга. Раны, нанесенные таким клинком, заживают долго, оставляя длинные, рваные шрамы. Но чаще всего они смертельны. Регарди представил, как сабля Аль Рата рассекает его тело наискосок, разделяя на две ровные половинки. Или удар с выпадом на колено пронзает его насквозь, нанизывая на клинок, словно кусок мяса на вертел. А еще можно провести боковую атаку и отсечь ему голову. Он почти услышал, как она падает на песок арены. Правильно, лучше бить в голову, ведь, как говорят мудрые предки: если не разбить голову змее, нет пользы от того, что отрубишь ей хвост.

– Нарисуй у себя на шее маленькое пятнышко, и я покажу тебе, как нанести удар, не отклонившись ни на волосок, – прошептал ему ученик Сохо, и, подбросив в воздух кусок шелка, разрубил его пополам. В следующий миг он медленно провел саблей у себя по груди, с силой нажимая на клинок. Арлинг слышал, как кромка лезвия шелестит по коже, которая осталась невредимой. На ней не появилось ни царапины, что было правильно: ведь Аль Рат неслучайно носил имя Железной Кожи.

Демонстрация зрителям понравилась, потому что они начали выкрикивать его имя, а некоторые ряды даже затянули песню о непобедимом воине по имени Железная Кожа. Из чего Регарди сделал вывод, что парня знают и любят. Сильнее, чем драгана с Севера в нелепой маске жука, который должен был стать противником народного любимца.

– Заканчивай представление, паучок, – недовольно пробурчал Регарди. – Кажется, тебе сегодня не повезет.

Аль Рат дрался почти совершенно. Прыжки, нырки, уклоны, повороты, сложные комбинации из ударов, обманные выпады и резкие смены позиций выдавали в нем мастера. Но он не умел летать, а его тело не было покрыто смертоносными шипами. И он не знал солукрая, иначе не умер бы через минуту после начала боя.

«Поражение противника в один миг» – так называл это иман. Неожиданно приблизиться и нанести удар телом, духом и клинком из пустоты. Ученик Сохо оказался нанизанным на саблю Арлинга, словно паук, проткнутый булавкой на листе коллекционера. У него оказалась обыкновенная кожа, а из раны, оставленной клинком Регарди, полилась кровь – густая, теплая, пахнущая быстрой смертью.

Тишина, воцарившаяся над руинами Рархгула, была тяжелой. Зрители молчали, не веря, что поединок закончился так скоро. Арлинг и сам в это не верил, с трудом сдерживая разочарование. Но ошибок быть не могло – сабля выскользнула из умирающего тела Аль Рата.

Вопросительно склонив голову, Регарди ждал, но со стороны зрительских рядов раздавались совсем не те звуки, на которые он рассчитывал. Шорохи, возня, вздохи – да, но не восторженные крики ликования и не бурные приветствия победителя. Обойдя лежащего на песке ученика Сохо, Арлинг толкнул его ногой, показывая, что враг мертв. Или почти мертв – он чувствовал, как жизнь утекала из тела Аль Рата, который с каждой секундой дышал все тяжелее и медленнее.

«Что не так? – хотелось крикнуть ему. – Где ваш восторг, люди? Где лепестки цветов и шелковые ленты? Мы здесь умираем и убиваем для вас! Почему молчите?».

Порыв ветра принес муху, которая с громким жужжанием приземлилась на лицо мертвого ученика Сохо и, спасаясь от непогоды, заползла под маску. Аль Рат по прозвищу Железная Кожа умер. Только сейчас Арлинг заметил, как усилился ветер. По арене ползли уже не буруны песка, а песчаные вихри, достигающие до колен. Один из них накрыл тело соперника, насыпав сверху песка, словно торопился скорее похоронить человека. Только это было неправильно, потому что кучеяры не хоронили своих мертвецов. Они оставляли их сушиться на высоких башнях под палящим солнцем, где тем суждено было со временем превратиться в воздух и стать частью мира.