-- Нехуй, -- ответил ему Юра. – Вдруг чё. Вдруг снова какой-нибудь Загорск всплывёт, а ты набуханный.

-- От стопарика башня лучше шпарит, на! Повышает боеспособность. Стопарик это же, как его там… как ноотроп, считай.

-- Нихуясе, -- выпучил глаза Юра. – Ты где таких слов матерных нахватался?

-- Смыси, бля? Ты чё, быканул типа?

-- Да нет. Просто в ахуе слегка.

-- Всё-таки, компания Данилыча влияет на вас двоих очень положительным образом, -- сказал Олег. – Лексикон постепенно обогащается. Это очень заметно. Через годик, того и гляди, будете обсуждать тонкости английской литературы девятнадцатого века.

-- Этот год ещё прожить надо, -- сказал Всеслав. – Для начала.

-- Не каркай, -- сказал Юра.

-- Вполне себе не каркаю. Работка опасная. Но если бы мы боялись смерти, мы бы здесь не работали, верно? Сколько у вас тут смертность? В процентном соотношении? Короче говоря, сколько поступило новых бойцов год назад? И сколько из них выжило? И составить бы такую статистику на каждый год. Есть ли такая? Чего-то не видел, скрывают. Но и всё равно можете подсчитать, вы же всё своими глазами видите.

Мужики задумались.

-- Процентов семьдесят, -- сказал Данилыч, после нехитрых подсчётов. – Дохренища. Почти что смертники.

-- Но-но, -- возразил Юра. – Мрут в основном новички. А тот, кто задержался дольше, чем на год – скорей всего выживает и потом, спустя годы. Тут естественный отбор. Ну и талант ещё нужен.

-- Наверное, -- сказал Данилыч. – Но вызовы по типу Загорска ломают твою схему. Хоть такие не часто происходят… Всё же, потери в таких вызовах гигантские.

-- Пиздец так-то мы работку нашли, ага? – хмыкнул Юра, вытягивая очередную сигаретку. – Опасную для жизни.

-- Сказал курящий. Здоровый образ жизни – наше всё, -- сказал Данилыч. – Сколько же человечество изобрело всяких разных искусственных страстей, жертвами коих так легко стать! Страсти, куда более губительные, чем наша работка. Алкоголь. Сиги. Наркотические соли... Бургеры.

-- На нашей работке о здоровье заботиться? -- усмехнулся Юра. – Ну ты, Данилыч, даёшь.

-- Значит, хряпнем по соточке, на, хыы?

Но соточку решили не «хряпать». Отправились за бургерами – отличную идею подал Данилыч. Ароматные, сочные, с огромной котлетой – даже соус выливался. Чавкали с огромным аппетитом. Не хватило. Пошли за добавкой.

-- Лучшие бургеры в городе, -- признал Юра, зычно рыгнув.

-- Грехопадение, -- констатировал Данилыч.

-- А вот щас бы внатуре хряпнуть…

Сидели потом в тишине, полусонные… Обсуждали вчерашнее. Смеялись, довольные. Олег, конечно, сильно впечатлился проявленными его бойцами жестокостями. Он уже многое повидал. Но подобное для него было непривычно. У него ещё имелся некоторый барьер по убийствам людей. Это бойцы-ветераны воспринимали вчерашнее совсем на ином уровне. Они через войну прошли всё-таки.

Полные ужаса глаза наркодельцов. Крупная тряска. Жалкие взгляды, бледные лица.

Сначала пришлось поработать утюгом над наркошами у батареи. Ими занялся Юра. У него самый зычный голос – лучше всего кошмарит. Серёга с Вячеславом стояли посреди лестничной площадки и следили за тем, чтобы никто не убежал, не спустился вниз. Наркоши особой партизанской стойкости не проявили. После первых же шипящих ожогов сдали все адреса, все номера квартир. Юра потом прошёлся по ним ещё разок. Для профилактики. Чтоб вытрясти побольше информации.

-- Работаем, пока не поздно, -- сказал он, когда закончил. Наскоро обсудили планы действий. Двинулись наверх.

Барыги обосрались сразу же, как увидели экипированных по последнему слову техники бойцов спецназа, приближавшихся к их пропитанным химикатами квартирам.

Особенно обосрались, когда увидели в бойцах особенно угрожающую решимость. Почувствовали, что их пришли убивать.

Стреляли без разговоров. Получилось немного шумно, особенно, когда нужно было выламывать двери. Но, кажется, шумы за рамки операции по ликвидации Одержимого не вышли.

Барыги, прятавшиеся на балконах, проливали крокодильи слёзы, целые вёдра. Умоляли. Говорили про какую-то ошибку.

-- Ошибкой было садить людей на наркоту, -- отвечал Юра, перед тем, как нашпиговать животы бедняг пулями.

-- Бля, хуёво будет, если это не они… -- засомневался вдруг Олег.

-- А ты в унитаз загляни, -- ответил Юра. – Там пакетики плавают. Затор небольшой. Настолько дохуя смыть пытались, пидоры.

На этом все сомнения и исчерпались. Барыг расстреливали. Над кем могли – глумились. С особенным размахом свои садистские склонности проявили Юра с Антохой – чьи семьи наиболее пострадали от наркотической чумы, охватившей всю страну.

-- Пажалюйст… пажалюйст…

-- Чё, урод, трясёшься? Пришла пора расплаты? А? Ложись на пол. НА ПОЛ! Сейчас будем тебе прикладом зубы выбивать… -- говорил Юра.

-- Ты бы поменьше разговоров, -- предупреждал Данилыч. – Соседи могут услышать. Надо всё тихо сделать…

-- Не порти мне удовольствие!

-- Пожалюйст!... АА!! ЗУБ! ААА!!!

Удар. Удар. Удар.

И водопады крови.

Накрыли ещё и «лабораторию». Засранную химозой хату, от которой пасло за несколько этажей.

Из дверей никто не высовывался. Все притаились. Все наркоши лишь молились, чтобы не наведались к ним. А бойцы старались быть внимательней. И не зря – в одном из коридоров на них выпрыгнул барыга с дробовиком. Видимо, отчаялся. Как потом узнали – коллеги ему отправили СМС.

Барыга обстрелял группу. Задел Серёгу.

-- Ну сука, на! Пизда те!

Серёга не пострадал, лишь разозлился. Спасли пластины бронежилета. И хорошо – если спросят, то потом предъявят, как доказательство того, что на них напали…

Барыгу изрешетили.

Крепкий такой мужик, с самым колхознейшим полубоксом. И