Все те места, которые посещал в поисках натуры Тарковский в фильме «Время путешествий», – это какие-то старинные городки и деревни, всегда чуждый русскому глазу итальянский пейзаж и прекрасные, нереальной красоты здания, добела выжженные солнцем. Во «Времени путешествий» всегда жарко, всегда малолюдно или совсем безлюдно, а если и есть люди, то они говорят на непонятном языке и непонятно о чём. Всё прекрасное, древнее и далёкое, если не сказать чужое.

В самом конце фильма, перед самыми титрами яркая цветная итальянская картинка неожиданно замещается чёрно-белой фотографией. Фотография нечёткая, зернистая… На фото зима, снег, мальчик несёт от колодца вёдра. Деревня. Чёрный дощатый забор, чёрные бревенчатые дома. Зима. Родина…

Всё очень просто. Проще невозможно придумать. Проще невозможно выразить любовь. Любовь к Родине, любовь к жизни, которые, как и сама любовь, непостижимы.

Надо было прилететь в Испанию, чтобы именно здесь, с пряным ветром, который дует в окно, с качающимися за этим окном на ветру соснами и пальмами, посмотреть этот фильм. Посмотреть так, будто я получил личное послание, сугубо частное письмо с указанием времени и места прочтения.

В субботу вернулись из Испании. И хоть добирались до дома долго, можно сказать, через три страны, возвращение из жары, от тени пальм в наши прибалтийские грозы и запахи… Это как перемещение чуть ли не с другой планеты.

Три недели у меня был выключен телефон. Три недели у нас не было телевизора. Такого я себе ни разу прежде не позволял. Удивительное случилось время в совершенно незнакомом месте, про которое я даже не читал ничего и ничего толком не слышал. Никого из знакомых вокруг… Прекрасно! Когда на улочке Марбельи встретил знакомых – даже испугался, что придётся общаться и прервать уединение. Благо, они были очень заняты и у них была, в отличие от меня, насыщенная программа.

Совсем не писал в дневник не потому, что сибаритствовал, ленился и наслаждался тем, что может предложить и предлагает Испания. Совсем нет! Можно сказать, что я ничего толком не посетил, не повидал и ни в чём даже не попытался разобраться. Я понял, что Испания мне нравится… Я бы даже уточнил: я в восторге от Испании. Но не посетил даже самых ближайших достопримечательностей. Я понял сразу, что не хочу спешить: Испания бездонна, и с наскока её не взять, даже отдельную её Андалузию быстро и бегло не осмотреть… Поэтому я сразу решил, что буду наслаждаться в неведении и уединении – углублённой работой.

Все дни, проведённые в Испании, я много писал… Это впервые со мной случилось во время летнего заграничного отдыха. Благо в небольшом и очень дешёвом китайском магазине продавались привычные моей руке ручки и бумага.

Что же я писал? Это сложный вопрос, затрудняюсь ответить на него даже самому себе. То, что я писал, не теоретическая работа. Это также нельзя назвать литературой. И это точно не манифест. Проще всего определить мной написанное как письма. Я так и назвал эти записки: «Письма Андрею».

Последние несколько месяцев я углублённо и невероятно чувственно читал и перечитывал то немногое, что было написано Андреем Арсеньевичем Тарковским. Я прочёл его дневники, «Книгу сопоставлений», большое количество интервью и ряд его статей. Кроме его лекций о режиссуре, я прочёл всё, что только можно найти. Очень многое в его дневниках и особенно в «Книге сопоставлений» я прочёл и ощутил как личное обращение. Причём обращение не из некоего прошлого, а обращение сегодняшнее, тёплое, можно сказать, горячее.

Оказавшись в Испании, далеко от Родины, я вдруг понял, что у меня накопился целый ряд ответов, ответов лично Андрею Тарковскому. Когда это понял, я тут же сел писать ему первое письмо. Всего на сегодняшний день я написал их семь. Это объём небольшой книжки. Собираюсь продолжить…

О чём эти письма? Что это такое вообще? Сам пока не понимаю. Но когда пойму, предоставлю всем желающим возможность прочесть эти записи. Записи, которые целиком и полностью посвящены месту искусства в жизни человека и месту искусства в обществе.

Когда я читал Тарковского и писал ему письма… Всё это время я чувствовал, что у меня прежде не было такого мощного и столь необходимого, жизненно необходимого и невероятно своевременного общения.

Да!.. В Испании, помимо написания писем, я, конечно, отведал вкуснейшей еды. Все, кто бывал в Испании, говорили, что еда в этой чудесной стране превосходная, обалденная, замечательная, а кто-то употреблял и более сильные слова. Ещё я попил испанского вина, и белого, и красного. Раньше мне казалось, что красное испанское вино много лучше белого. Теперь могу сказать, что и белое им удаётся… У них всё и везде очень вкусно.

Я совершенно очарован испанцами. Какие же они достойные, приятные и по-настоящему тёплые люди.

Побывал на фламенко. Нас сводили в дом, где фламенко является семейным делом. Раньше мне казалось, что фламенко уже перестало быть существенной частью живой жизни и перешло в разряд достопримечательностей. Я убедился, что это не так! Мне посчастливилось увидеть и услышать живое и подлинное искусство, которым люди по-настоящему живут и дышат.

В общем, последние несколько недель я был очень занят. Я был занят уединением, работой, глубоким самопогружением и переживанием большого количества впечатлений.

Моё пребывание с семьёй в совсем незнакомой стране я фотографировал на телефон… Фотографировал мало…

Увидел, как сушится на пальме моя белая рубашка, и понял, что вот это, конечно, и есть мой испанский отдых – и сфотографировал. Пошёл прогуляться вдоль моря, увидел, как солнце садится за сторожевую башню – сфотографировал. Сидел на краю бассейна, опустив ноги в воду, смотрел, как этим ногам хорошо – сфотографировал. Ели дети кукурузу… А что может быть вкуснее летом, чем горячая, сочная, круто посоленная кукуруза? Старший аккуратно объедал початок по кругу, младшая кусала как могла, а потом они подскочили и куда-то побежали. Кукуруза досталась мне. Доел, конечно. Но сначала сфотографировал. Пошли смотреть финал чемпионата Европы по футболу в заведение, где смотрят футбол испанцы. Увидел девочку, которая пришла с отцом, отец громче всех орал, девочка с гордостью смотрела на отца – сфотографировал девочку. Один из официантов заведения привёл свою семью: маму, жену и сына. Они больше, чем футбол, смотрели на своего сына, мужа, отца и восхищались тем, как он работает. А когда Испания выиграла, он подбежал к ним с фотоаппаратом и захотел их сфотографировать. Он попросил сына поднять флаг, тот это выполнил, а флаг взял да и сполз вниз по проволочному древку – я успел это сфотографировать. Входил в море – сфотографировал море. Дети выскочили из бассейна – и, трясясь, с синими губами, убежали. Я увидел, как быстро высыхают их мокрые следы на раскалённых терракотовых плитках – сфотографировал. Сидел счастливый в ресторане, мне наливали вина, я любовался видом за окном, жена взяла мой телефон и сфотографировала меня…

Тарковский очень любил число 13. Он считал его своим и радовался, когда встречал автомобили с номерами, содержащими 13. В дневнике он однажды даже записал, что встретил возле аэропорта, а улетал он по весьма ответственному и важному делу, «Волгу» с номером 1313. Можете себе представить моё удивление, когда, приехав в Испанию, я обнаружил номер домика, который мы сняли на месяц для отдыха. Номер оказался 3113. Как тут не поверить в знаки? Так что отъезд тринадцатого числа я считаю хорошим знаком. Особенно если взять во внимание, что я последние месяцы только и занимаюсь, что некоей таинственной беседой с Андреем Арсеньевичем.