– Я думала, что то были какие-то трехголовые и шестирукие удальцы, – сказала она, – оказывается, это вы, простые девчонки! Но все же, если вы носите при себе мечи, то, вероятно, и в совершенстве владеете ими. А я слышала, что рыцари меча в своих поступках всегда исключительно честны и справедливы и что их постигает жестокая кара, если они поступают из корыстных побуждений, вопреки совести. Я знаю, что их непременным долгом является борьба с жестокостью и насилием и помощь угнетенным. Вы же подняли оружие против стражников и, воспользовавшись случайной неосторожностью начальника охраны, который доводится мне двоюродным братом, похитили важного преступника, взятого по тайному распоряжению свыше. И вот я здесь по просьбе брата. Предлагаю немедленно выдать Сун Су, а то вам самим несдобровать! Моя фамилия И, зовут меня Цзы-лин. Отец мой при жизни занимал должность дучжаотао [432] великой Танской империи, дед в свое время тоже командовал войсками. Семья наша из поколения в поколение верой и правдой служила престолу, за что не раз видела милости императора, и потому я, верная своему долгу, явилась с прямой целью взять этого изменника Сун Су.

Цзы-цюн усмехнулась:

– Не скажу, чтобы вы пытались доказывать свою правоту необоснованными утверждениями, но знаете ли вы, кто такой Сун Су? И неужели вы думаете, что у нас не было должных оснований выручить его?

– Его фамилия вовсе не Сун, – возразила Цзы-лин, – он сын князя девятого, изменника и преступника, и я это прекрасно знаю.

– Ну, раз вы это знаете, – улыбнулась Цзы-цюн, – то тем легче нам будет объясниться. Позвольте спросить: вы только что сказали, что семья ваша верой и правдой служила престолу и не раз видела милости императора. Вы имели при этом в виду великую династию Тан? Не так ли?

– Да, именно так!

– А раз так, то вам должно быть известно, что князь девятый – это не только правнук основателя этой династии, но и человек, всем сердцем преданный делу великой империи Тан. Когда император был лишен всех прав, князь девятый, памятуя о милости монаршей и думая лишь о том, как быть полезным царственному дому, поднял войско. При этом у него была одна цель – восстановить справедливость и вернуть на престол императора. Но князь сам погиб, а армия его в неравном бою была разбита. Однако небо не лишает потомства людей, преданных долгу, и оно сохранило отпрыска его крови: его сын Сун Су остался жив. И вот вы, которые были облагодетельствованы правящей династией, вместо того, чтобы думать о том, как бы отплатить добром за добро, собираетесь уничтожать оставшихся в живых потомков династии, чтобы тем самым угодить кому-то и добиться почестей и выгод. Но это значит отплатить злом за добро и оставить по себе недобрую память в веках. Так где же тут долг и честь? Где чувство справедливости? Вот здесь, в присутствии всех, разъясните, пожалуйста, суть дела. И если за Сун Су действительно имеются какие-либо преступления, мы без всякого разговора выдадим его. Будьте уверены, что от своих слов мы не откажемся.

Цзы-лин как вкопанная стояла посреди зала и не могла вымолвить ни слова. Тогда Хун-цюй взяла за руку Гуй-чэнь, и они вместе подошли к незнакомке.

– Если вы имеете что-то сказать, – обратились они с поклоном к девушке, – то, может быть, присядете, и мы спокойно поговорим.

И Цзы-лин вложила меч в ножны и поклонилась в ответ.

– Ну, хорошо, прошу тогда всех сесть, – сказала она.

Цзы-сяо и Цзы-цюн тоже вложили мечи в ножны, и все сели.

Гуй-чэнь представила девушке в розовом всех присутствующих и затем рассказала ей, куда они направляются и как случилось, что они остановились здесь проездом.

– Посмотрите на сестрицу Цзы-лин, – сказала Хун-цюй, обращаясь к Цзы-цюн, – и благородство ее манер, и внешность, говорящие о необыкновенной натуре, – все обличает в ней достойную дочь славных полководцев. Невольно как-то становится досадно, что мы не познакомились с ней раньше. Не может быть, чтобы такая девушка решилась отплатить злом за добро, тем более что их семья из поколения в поколение видела милости правящей династии. Действительно, «небо не лишает порядочных людей потомства», вот нам и посчастливилось познакомиться с ней. А если бы нам встретился человек, пренебрегающий чувством долга и справедливости, человек, способный забыть оказанное ему добро и…

Но Цзы-лин не дала Хун-цюй договорить:

– Как-никак, – перебила она ее, – а Сун Су является правнуком основателя династии Тан. И если бы я, например, служила династии Чжоу, то я знала бы только одно: быть преданной делу своего государя и избавлять его от тревоги и забот, и ни до чего другого мне не было бы дела. К счастью я не состою на службе и не получаю государева жалованья. А сюда я пришла лишь по просьбе двоюродного брата. Но теперь я знаю, что вы спасли Сун Су, исходя из чувства справедливости и долга, и мне здесь больше нечего делать, остается только проститься с вами. Но вообще мы, вероятно, еще встретимся в столице.

С этими словами Цзы-лин поднялась, чтобы откланяться, но Цзы-цюн, которой как хозяйке дома хотелось выказать свое гостеприимство, стала ее удерживать и уговаривать остаться с ними выпить чарку-другую. Гуй-чэнь, Хун-цюй и остальные тоже присоединились к просьбе Цзы-цюн.

Цзы-лин, не желая их обидеть, согласилась остаться.

Янь И, который притаился в соседнем зале и слышал весь разговор, уже заранее велел приготовить все необходимое для угощения. Вновь на столах появились блюда с яствами и чарки для вина.

Гуй-чэнь, Хун-цюй, Цзы-сяо, Цзы-цюн и Цзы-лин сели за один стол.

После нескольких чарок вина Хун-цюй спросила Цзы-лин:

– Вы сказали, что мы встретимся еще в столице. Значит, вы тоже собираетесь туда?

– По правде говоря, – ответила Цзы-лин, – когда-то в детстве я немного занималась стихосложением и искусством чистописания. Недавно я сдала областные экзамены и могла бы поехать в столицу, но так и не собралась – все ждала попутчиц. На этих днях я все-таки, наверно, отправлюсь в дорогу.

– Раз вам не с кем ехать, – сказала Гуй-чэнь, – то почему бы вам не отправиться вместе с нами. Это было бы, пожалуй, удобно во всех отношениях, если вас, конечно, сейчас не удерживают какие-нибудь дела дома.

– Признаться, я тоже подумала об этом, когда узнала, что вы едете в столицу, – сказала Цзы-лин, – но просто не посмела при первой же встрече вам навязываться. Но если вы так любезны, то я могу со спокойной душой вернуться домой и попросить позволения у матери. Чтобы