Штефан закрыл глаза и собрал свою волю в кулак. Ему было очень трудно противостоять воздействию лунного света: волк внутри него все ощутимее давал о себе знать, напоминая Штефану о соглашении, которое они заключили.

«Скоро, — подумал Штефан. — Очень скоро».

Шаги направлявшихся к дому людей раздавались уже совсем близко. Штефан отступил на шаг от окна, бросил еще один взгляд на уходивший вниз каменистый склон и повернулся к двери. Три бронемашины русских стояли с выключенными фарами прямо перед домом. Темнота и маскировочная окраска делали их невидимыми для человеческого глаза. Обычным людям они показались бы тенями, абсолютно не выделявшимися на фоне скал. Однако Штефан уже давно не полагался на человеческое зрение. Благодаря своим сверхвосприимчивым органам чувств он видел бронемашины так же четко, как ярким солнечным днем. Стволы их пушек и пулеметов были угрожающе направлены в сторону Волчьего Сердца. Штефан почувствовал напряжение, которое исходило от людей, сидевших в этих бронированных монстрах. Они наблюдали за долиной через свои инфракрасные приборы ночного видения и были готовы открыть огонь при малейшей опасности.

Отряд наемников заметно уменьшился с того дня, как Штефан видел его в последний раз. Уайт оказался прав: стоило только устранить главаря — и банда тут же начала распадаться. С сыном Баркова теперь осталась лишь горстка людей, кто чем-то лично был обязан Баркову-старшему, и те, кто просто не знал, куда податься. Однако огневая мощь отряда ничуть не пострадала: дезертиры оставили здесь практически все свое оружие, включая и крупнокалиберное.

Штефан направился к двери. Когда до нее оставалось сделать всего два шага, дверь распахнулась и в комнату вошли Уайт, Барков и Матт. Все трое были одеты в камуфляжную форму и сапоги, а у Баркова, кроме того, на голове красовался шлем со встроенным переговорным устройством, микрофон которого, закрепленный на тонком жестком проводе, торчал у него перед губами. Несмотря на воинское снаряжение, эти трое имели довольно комический вид: у каждого из них одна рука висела на перевязи.

Барков, лицо которого словно окаменело, прошел мимо Штефана и посмотрел на стол — на темные пятна засохшей крови своего отца. Затем, вздрогнув, он подошел к окну и стал смотреть на долину.

— Пора, — произнес он.

Штефан покачал головой, хотя русский стоял к нему спиной и не мог его видеть.

— Еще слишком рано, — отозвался Штефан. — Подождите, пока не взойдет солнце. В такой темноте ваши люди будут обречены, поверьте мне.

Барков засмеялся, хотя смех был явно невеселым. Он, не поворачиваясь, снисходительно посмотрел через отражение в стекле на Штефана.

— Вы недооцениваете нас, Штефан, — проговорил он с сильным русским акцентом. — Чудища там, внизу, совершили такую же ошибку.

Уайт пренебрежительно фыркнул.

— Если мне не изменяет память, — сказал он, — эти чудища с разгромным счетом выиграли у вас предыдущий раунд.

Барков две-три секунды ничего не отвечал, и Штефан уже начал сомневаться, что тот услышал слова американца. Затем русский медленно обернулся и посмотрел на Уайта. По его взгляду Штефан окончательно убедился в том, о чем уже давно догадывался: Барков намеревался убить и Уайта, и Матта, и его, Штефана. Он с самого начала не собирался оставлять их в живых.

— Тогда мы не знали, с кем имеем дело, — холодно ответил русский. — Теперь знаем. — Он посмотрел на часы. — Пора. Не выходите из дома, пока мы не вернемся. Я дал команду стрелкам открывать огонь по всему, что шевелится. Они редко промахиваются.

— Мы будем находиться здесь, — пообещал Штефан. — А вы стреляйте им обязательно в голову. Или сжигайте их.

— Мы будем делать и то, и другое, — сказал Барков.

Он шлепнул ладонью по огнемету, висевшему у него через плечо вместо автомата. Затем он включил переговорное устройство в своем шлеме, произнес в микрофон несколько слов по-русски и стремительно вышел из комнаты. Дверь за собой он не закрыл.

Штефан снова подошел к окну и посмотрел вниз. Прошло несколько секунд, и в его поле зрения появилась первая из бронемашин Баркова.

Он смотрел вслед бронемашинам и людям, одетым в камуфляжную форму, вооруженным огнеметами и автоматами с инфракрасными приборами ночного видения, пока они не исчезли в лесу. Он насчитал восемнадцать бойцов включая самого Баркова. А еще шестеро находились в бронемашинах и трое остались в лагере. Вот и все, что было в распоряжении сына погибшего главаря наемников. Штефан чувствовал, что трое оставшихся в лагере русских уже мертвы, а люди, едущие в бронемашинах и идущие вслед за ними, умрут в ближайшее время. Штефан ощущал, как смерть подкрадывается к ним.

Ему никого из них не было жаль — все эти люди были убийцами, на их совести было множество чужих жизней. А если кто-то из этих наемников и не убивал, то это все равно уже не имело никакого значения: если Штефан благодаря этой истории что-то и усвоил, так это то, что жизнь одного человека ничего не стоит, да и не только человека, а вообще любого существа. По-настоящему важным было лишь сохранение рода. Все остальное не имело смысла.

Когда в долине прогремел первый выстрел, Штефан увидел в зеркале, что Матт вытащил свой пистолет и направил ему в спину. Не поворачивая головы, Штефан сказал совершенно спокойно:

— Прежде чем Матт меня пристрелит, ответьте мне на один вопрос, Уайт. Нет, на два вопроса.

Затем он медленно повернулся. Матт растерянно посмотрел на Уайта, и тот жестом велел ему подождать.

— Как давно вы об этом догадались? — спросил Уайт.

— О том, что вы собираетесь меня убить? — Штефан пожал плечами. — Не очень давно. В тот вечер в доме Роберта. Матт уж слишком хорошо знал, как нужно убивать этих зверей. А еще он не стал убивать Еву. Думаю, он не сделал этого, чтобы Соня и ее брат чуть настойчивее налегали на нас, да?

Уайт кивнул.

— Вы меня напугали, Штефан. Вы едва не породнились с ними. Этого я допустить не мог.

— А кто вам сказал, что это не произошло?

— После того как они убили вашу жену? — Уайт засмеялся. — Вряд ли. Это и был ваш вопрос?

— Нет. — Штефан указал на Матта. — Зачем он напал в больнице на женщину? На служащую из Управления по делам молодежи? Она вообще не имела никакого отношения ко всей этой истории.

— Случайность. Я сожалею об этом, — холодно сказал Уайт. — Я не соврал, когда сказал вам, что поручил Матту обеспечить вашу безопасность. Я хотел вам помочь, Штефан. Матт должен был лишь слегка припугнуть ту женщину. К сожалению, она стала отчаянно сопротивляться и ему пришлось ударить ее сильнее, чем следовало бы. В общем, это была всего лишь досадная случайность. Хотя мне эту женщину не очень и жаль — такие люди, как она, абсолютно не нужны обществу. От них больше вреда, чем пользы.

— И избавляете общество от них вы, да?

Уайт пожал плечами.

— Кто-то ведь должен делать грязную работу.