Эйдриан и его свита прибыли первыми, и король в ожидании сидел у печи, задумчиво глядя на пляшущие языки огня. При установившейся в этих краях теплой погоде огонь можно было и не разводить, но зрелище мечущегося оранжевого пламени всегда помогало королю сосредоточиться.

Садья сидела рядом, обняв Эйдриана и склонив голову на крепкое плечо возлюбленного.

Стук в дверь заставил обоих вздрогнуть.

— Гвардеец Бригады Непобедимых Маллон Янк, мой король! — послышалось из-за двери.

— Входи, Непобедимый, — откликнулся Эйдриан.

Со скрипом дверь отворилась, и вошел пожилой, весьма внушительный на вид воин: великолепная выправка, безупречно начищенные доспехи и шлем, зажатый под мышкой.

— Я привел к тебе Бринн Дариель из Тогая и ятола Де Хаммана из Бехрена.

Гвардеец повернулся и взмахнул рукой в сторону двери.

Бринн возглавляла процессию, и при виде ее у Эйдриана перехватило дыхание. Он не видел тогайранку более пяти лет. Он никогда не забывал эти миндалевидные карие глаза, создававшие удивительный контраст с черными как вороново крыло волосами. Не сдержав улыбки, в нарушение установившихся правил, молодой король вскочил и бросился вперед, словно собираясь заключить ее в объятия.

Холодный взгляд Бринн остановил его и заставил отпрянуть.

Вслед за ней вошли мужчины. Один в традиционной одежде жрецов-ятолов — Де Хамман, надо полагать, другой, на вид лет сорока пяти, одетый совсем просто, но держащий себя с достоинством.

— Приветствую тебя, король Эйдриан, — начал ятол на языке «медведей», которым, по-видимому, владел в совершенстве. — Я посланец правителя Бехрена ятола Маду Ваадана и наделен правом говорить от имени Хасинты.

— А что, ятол Ваадан не пожелал обеспокоить себя, явившись сюда лично?

По лицу Де Хаммана пробежала тень неуверенности.

— Предательские действия аббата Олина вызвали серьезные беспорядки в Бехрене, — ответил он, не заметив брошенного на него хмурого взгляда тогайранки, недовольной тем, что тот запросто выбалтывает важные сведения. — В Хасинте бушуют пожары, и вся страна охвачена войной!

— Довольно, ятол. — Эти слова Бринн произнесла на языке, которого Эйдриан не понимал, но женщина тут же посмотрела на него и продолжила уже на языке тол'алфар: — Бехрен сильно пострадал. Аббат Олин опозорил церковь Абеля и Хонсе-Бир, а ты, благодаря его действиям, выглядишь захватчиком. — Она в упор посмотрела на Эйдриана. — Как бы отнеслась ко всему этому госпожа Дасслеронд?

При упоминании имени повелительницы эльфов молодой король не смог сдержать усмешки.

— Ты пришла, чтобы объявить мне войну? — без обиняков осведомился он.

— Я пришла, чтобы потребовать мира, — сказала тогайранка. — И посоветовать тебе не забывать о границах между твоей страной и моей… нашими странами, — поправилась она, взглянув на ятола Де Хаммана.

— Аббат Олин вышел за пределы того, что ему было предписано, — уронил Эйдриан.

— И что же ему было предписано?

— Помочь Бехрену обрести стабильность, ничего более, — не слишком убедительно ответил тот. — Решить, кто действует по справедливости, и, используя солдат, поддержать этого человека в его усилиях объединить охваченную междоусобицей страну.

— Жест доброй воли со стороны северного благодетеля? — осведомилась Бринн; в ее тоне был слышен неприкрытый сарказм.

— Совершенно верно.

Лицо тогайранки стало угрюмым. Она шагнула вперед и оказалась совсем рядом с молодым королем.

— Эйдриан, что ты творишь? — прошептала она, хотя особого смысла говорить тихо не было; по-эльфийски все равно никто, кроме них и Астамира, не понимал. — Что ты сделал с госпожой Дасслеронд?

Лицо короля мгновенно окаменело.

— Ты пришел в Бехрен, чтобы завоевать эту страну. И ты неправедным путем захватил престол своего королевства. Что ты…

— Неправедным? — переспросил Эйдриан. — Моя мать была королевой Хонсе-Бира, ты, возможно, об этом не знаешь.

— Твоя мать делает все, чтобы помешать тебе утвердиться на троне.

— И откуда тебе это известно?

Бринн устремила на него долгий, пристальный взгляд и отступила назад.

— Я пришла, чтобы заключить соглашение о ненападении, — теперь она говорила на тогайском языке; Астамир переводил ее речь. — Тебе нечего делать к югу от гор, разве что ятол Ваадан или я пригласим тебя нанести нам визит. Если ты согласишься на это, происходящее в Хонсе-Бире не станет предметом беспокойства ни Тогая, ни Бехрена.

Когда мистик перевел, Де Хамман кивком выразил согласие.

— Прекрасно. — Эйдриан сделал жест в сторону длинного стола, стоящего в глубине комнаты, где лежали пергамента, перья для письма и стояли чернильницы.

Тут же из угла появились два писца, пристроившиеся у краешка стола. Эйдриан и Садья заняли кресла с одной его стороны, Бринн и ятол Де Хамман — с другой, Астамир встал за спиной тогайранки.

Никаких сложностей при составлении соглашения не возникло. Бринн и ятол Де Хамман обещали не нападать на Хонсе-Бир, Эйдриан согласился, что его армия будет держаться к северу от гор. Писцы принялись за дело, и достаточно скоро договор был подписан.

— Есть что-нибудь еще? — спросил король Хонсе-Бира.

— Есть многое, о чем мне нужно поговорить с тобой, — ответила Бринн, снова на эльфийском языке. — Кем ты стал, Эйдриан?

— Тем, кого не надеялась увидеть во мне госпожа Дасслеронд, — дерзко ответил он.

Тогайранка прищурила карие глаза.

— Я знаю, что ты сделал с ней — и с Эндур'Блоу Иннинес.

— Откуда, интересно?

Не отвечая на вопрос, Бринн снова перешла на тогайский.

— Есть еще одна проблема, которую мне хотелось бы выяснить.

— Говори, — сказал Эйдриан, после того как мистик перевел ее слова.

— Аббат Олин у нас, и мы готовы вернуть его в обмен на находящегося у тебя пленника. Его имя Роджер Не-Запрешь, и он содержится в темнице Палмариса. Место и время по твоему выбору.

Молодой король громко расхохотался.

— Ах, моя матушка! Все так же сентиментальна, все готова отдать за своих приятелей — и непроходимо глупа.

— Ты ничего не знаешь о своей матери, — вмешался в разговор Астамир.

Эйдриан устремил на него пристальный взгляд.

— Кто ты такой? — требовательно спросил он. Мистик, не отвечая, еле заметно склонил голову и отступил на шаг. — Так значит, аббат Олин в обмен на Роджера Не-Запрешь?

— Считаю, это будет взаимовыгодной сделкой. Ты сам сказал, что знаешь: Роджер — друг твоей матери, и она хочет, чтобы он оказался на свободе.