качестве разрядки и лавандовая, королевская, высокая постель. Девушка тут очень многое узнала, потому что было время на книги, научилась больше контролировать тёмную магию, научилась не делать чего-то, если не хочется, и налаживала отношения с Фионой. Фиона, кстати, тоже многому её научила и пусть в своей манере, но всё-таки пыталась восполнить своё отсутствие в жизни Делии. Блондинка слушала рассказы демона о людях, делала выводы, потихоньку избавлялась от навязанных ей когда-то стереотипов, стала шире мыслить. Что, по сути, было плохого? Ад? Но ведь Ад тоже огромный, как и поверхность, так что можно сказать, это просто смена локаций. И вот сейчас ей стыдно. Почему же? Может, это первые звоночки Стокгольмского синдрома, сочувствие жертвы к насильнику? Ведь пару месяцев назад, расстроенная и поникшая из-за Антихриста, девушка осознала, что от тошноты к демону осталась просто некая неприязнь и обида, но никак не то, что было вначале. Она привыкала к нему и воспринимала это с ужасом, но разве это так ужасно, когда не ты для кого-то, а кто-то для тебя. Или проблема в том, что Делия, дитя пожизненного абъюза и низкой самооценки, не умеет наслаждаться, когда спасают её, а не она? Ведьма запуталась, устала и не знала, как быть. Ладно, пускай он пропсихуется вдоволь, а там, будь что будет. Его вины её совесть не отменяет, а решил быть соседями — прекрасно. Вот он, её долгожданный покой.

* * *

Майкл курил на балконе дома Амелии, анализируя прочитанную только что книгу. Читал социальный роман, коими увлёкся в последнее время. По ним парень изучал человеческие характеры и жизни, учился проникаться и понимать. Пока получалось не очень, но разъяснять помогал начитанный мудрый Эйден, иногда даже доверяя ему свою писанину, так, забавы ради, и чуткая, эмпатичная по натуре Амелия. В крайнем случае, если он был трезв, мог позвонить Миртл, у той всё получалось разъяснить в разы быстрее, чем у вышеупомянутых двоих и та никогда не говорила о Корделии, понимая, что это может расшевелить в нём нешуточные разрушительные эмоции. Майкл часто вспоминал Верховную, часто анализировал их отношения и её саму и приходил к выводу, что отношения между ними вообще не должны были случиться. Они очень разные, между ними ментальная пропасть, и они, оказывается, были вместе только потому, что сумели друг друга каким-то чудом полюбить. Делия действительно его любила, сейчас он это понимает. Однако теперь он понимает, что отношения — это не секс и клятвы, а целая стройка, путь по дороге ошибок и компромиссов, решения не всегда в свою пользу и уважение к партнёру. Чтобы быть с Корделией, которая совсем не такая, как он, ему нужно понять — хочет он жертвовать своей циничной идеологией или нет. И когда Майкл абстрагировался от неё полностью, дышать стало легче, и в душе и мозгах появилось место для действий. Он буквально поставил свою любовь к ней на кон: сможет что-то поменять, повзрослеть, будет готов уступать и соглашаться, станет сильнее как личность — пойдёт к ней и будет настаивать на её возвращении. Не сможет — так и нечего быть обузой для взрослой уставшей женщины. Они оба достойны любви и понимания.

Алкоголь пока оставался с ним, дозы уменьшались, но очень медленно, иногда накатывало. Зато было принято твёрдое решение: никаких убийств. Он жил на пожертвования сатанистов и изучал их же. Травил байки про Ад, проводил ритуалы, менял облик, в общем, театр одного актёра. Майкл пока искал своё призвание, и чья-то похвала была необходима. Сейчас было спокойно: он привык к шабашу, выровнялся в их глазах, его не выгнали, пусть и не принимали с распростёртыми объятиями, но он помогал девочкам, вёл уроки по контролю тёмной магии. Амелия как-то незаметно вошла в его будни, раздражала, бесила, но всё ещё была. И выгнать её он в ближайшее время не мог. В своих же глазах, в силу характера, сейчас Майкл видел пафосную картину: стоит на балконе, наблюдая за таким огромным, по-настоящему интересным миром, на заре нового себя. И смешно даже в какой-то степени, зато помогает.

— Майкл, — вошла шатенка и закурила, опираясь на железные балки. — Красивый закат, да?

— В первые с тобой согласен, — заключил белокурый, смотря куда-то вдаль.

— Прогуляемся? — синеглазка взглянула на него и внутренне улыбнулась. Такой спокойный, уверенный. Он стал сильнее, и в какой-то мере она к этому причастна.

— Можно, в принципе. Надоели эта социальщина с её сложными переплетениями.

— Имеешь в виду Джона Стейнбека и Гончарова? — девушка уже давно могла понимать его мысли и недосказанные фразы.

— Да. Почему они все уделяют так много времени морали? Хоть бы кто с нескольких сторон рассмотрел с нескольких сторон человеческие пороки. Нет, они тоже это делают, но блять…будто у плохишей вообще нет шансов.

— Это тебе к Достоевскому, милый, — усмехнулась она, и он злобно на неё посмотрел. Никаких милый. Он не планирует подпускать её ближе. И то, что он позволяет обнимать себя по пьянке ещё ничего не значит. — Хотя и у него почти также. Хочешь с разных сторон, но попроще, почитай Стивена Кинга.

— Это же вымысел. Он же ужасы пишет и мистику.

— А что, люди у него нереальные, не проблемные? Всё то же самое, только концентрация на пороках и без розовых соплей. Я бы даже сказала, что там как раз злой реализм.

— Странно слышать от тебя так презрительно про розовые сопли, — ухмыльнулся парень.

— А я никогда за них и не была. Просто Вы, мистер Лэнгдон, кружите мне голову.

Он цокнул на её кокетство. И всё-таки приятно быть любимым просто так.

* * *

Долгожданный покой? А может, тоска, одиночество и сжирающее чувство вины? Делия места себе не находила. Она настолько эгоистично привыкла к его вниманию, что этого начало, чёрт возьми, не хватать. Наверное, потому, что всю неделю демон не вёл с ней никаких интересных бесед, не интересовался её самочувствием, не водил в интересные места, вообще ничего. На завтрак, обед и ужин её снова звали слуги, библиотека, а он умён, была закрыта, а лилии, подаренные им год назад, к её неправильному сожалению, завяли. Демон, общаясь с ним, ограничивался короткими «Доброе утро», «Приятного аппетита», «Спокойной ночи». На её вопросы отвечал сухо и односложно, а сам выглядел не всегда даже холодным, а грустным и отстранённым. Делия, несмотря на всё, что он когда-то сделал, сочувствовала, испытывала стыд и вообще поняла, что все её преимущества и развлечения, по типу Мисти в её комнате и