Поскольку торг с Юань Шикаем затягивался, делегаты решили надавить на генерала и выдвинуть в качестве противовеса ему политическую фигуру крайне левого толка, а именно Сунь Ятсена, как раз вернувшегося в Китай из-за границы. В декабре 1911 года республиканская конференция в Нанкине абсолютным большинством голосов избрала его временным президентом. Но в тот момент, когда новый президент вышел на улицу, дабы поприветствовать народ и принять поздравления, произошло невероятное…

Будущее. Далекое или не очень…

Два человека стояли возле огромного трехмерного экрана и не отрываясь следили за разворачивающимся там действом. На экране шли похороны. Причем в далекой древности…

- Обратите внимание, коллега, на головные уборы воинов. Вот совершенно точное доказательство вашей гипотезы, что шапки подобного типа, скифы использовали лишь в ритуальных целях.

- Да-да, друг мой. Это замечательно, что вам удалось получить такой прекрасный материал. То-то наши оппоненты теперь взовьются. Однако было бы просто великолепно, если бы нам еще удалось взять и материальные доказательства нашей с вами правоты…

- Ну, давайте попробуем…

Один из стоявших склонился над пультом. Его пальцы быстро и ловко, точно у пианиста-виртуоза побежали по клавишам. На экране возникли цветные полупрозрачные струи, явно невидимые тем, кто продолжал печальный обряд. Струи сплетались, переплетались, охватывали предметы, которые скифы опускали в могильник, и в верхнем углу экрана появлялись одна за другой строчки параметров той или иной вещи и ее порядковый номер.

Так прошло несколько часов, в течение которых ученые из будущего неотрывно следили за происходившим в далеком прошлом. Но вот, наконец, был принесен в жертву последний конь, последний раб, последний бык. Под грохот барабанов погребальную камеру закрыли подготовленными бревнами, и началась отсыпка кургана…

- Итак, друг мой, что же мы с вами возьмем?

- Я предлагаю номера 2, 6, 7, 9, 13, 14, 17,18, 21, 23, 24, 33 и 35.

-Ну-у, этого маловато. Предлагаю дополнить список номерами 5, 8, 11, 19, 27, 28, 34 и 39.

- Но энергия… Послушайте, коллега, ведь в таком случае появляется вероятность потери при переносе. Энергия на пределе, вы же видите!

- А давайте все же рискнем! Как говорили в прошлом: «Риск – благородное дело!»

- Я все же предлагаю проверить расчетом, – и один из ученых снова склонился над пультом…

- И что же у вас получилось? Э-э, батенька, да вероятность потери не превышает и одного килограмма. Итак?

- Ну, что с вами поделаешь, коллега? Ладно, давайте. В случае чего отвечать будем вместе, – и ловкая рука бестрепетно набрала на пульте короткую команду.

Помещение заполнил низкий вой. Постепенно тембр звука начал повышаться, вой становился нестерпимым. Оба надели защитные наушники. Ярко-зеленая вспышка, еще одна, еще… Внезапно полыхнуло красным, но только раз, и вспышки снова стали зелеными…

Яркие сполохи прекратились, вой начал стихать, оба сняли наушники и кинулись к экрану…

- И что же мы потеряли, коллега?

- М-да, одна потеря, но очень обидная. Золотая фигурка кабана. Сто шестьдесят три грамма…

- Странно, неужели столь малую массу и не вытянуло?

- Увы! Слишком высокая плотность…

Вздох исполненный благородной грусти:

- Да, жаль… Взгляните, где мы ее потеряли?

- Самый конец одиннадцатого года двадцатого века…

Еще один вздох, а потом неожиданно – светлая, веселая улыбка:

- Что ж, кого-то мы с вами облагодетельствовали. Представляете восторг аборигена двадцатого века, нашедшего свалившуюся неизвестно откуда древнюю золотою статуэтку?

- Да, это здорово! – Смешок, – Что ж, незнакомый наш пращур: поздравляем тебя с большой удачей!..

Экскурс в пошлое

Перед резиденцией наместников, которую ушлые газетчики уже назвали «Нанкинским президентским дворцом», ревела и волновалась толпа. Вот распахнулись резные парадные двери, приветственный рев достиг апогея, и во главе участников демократической конференции вышел первый в истории Китая президент – среднего роста человек, в наглухо застегнутом френче со стоячим воротником на запонках и лакированных китайских туфлях. Доктор Сунь Ятсен. Он приветственно поднял руку, толпа взвыла и тут же замолчала. Колыхнулись, поднимаясь, знамена и транспаранты, и тут…

Раздался резкий звук, похожий на удар доской по бревну, и что-то блестящее мелькнуло в воздухе. Сунь Ятсен покачнулся, голову его вдруг залила кровь, и он рухнул лицом вниз на ступени дворца. Мгновение все было тихо, а потом тишину прорезали дикие вопли, и человеческое море рванулась к нему. Соратники мгновенно окружили тело Сунь Ятсена и утащили внутрь здания, но многие из толпы рассказывали, что успели разглядеть рядом с разбитой головой первого президента маленького золотого кабана с длинным рылом и загнутыми клыками. Вскоре по всему Китаю поползли слухи, будто бы боги покарали Сунь Ятсена, обрушив ему на голову металлическую свинью в год Металлической Свиньи…

Юань Шикай пришел к власти, но некому было создать Гоминьдан. Гражданская война в Китайской республике началась значительно позже и носила характер бандитских разборок за передел собственности и зон влияния. Так что когда в Советской России произошла Великая Октябрьская Социалистическая революция, ни у кого и в мыслях не было помогать китайцам.

А тем временем, в Японии поднимали голову коммунисты. Причем настолько активно, что в двадцать третьем году в Коммунистическую партию Японии вступил принц Императорского дома Нобухито[1]…

На причале в Рыбинске Волковы кинулись, было, покупать газеты. Но многого почерпнуть из них не удалось: чтобы разобраться в описываемой журналистами ситуации, нужно было знать то, что произошло раньше. А вот именно об этом, гости из будущего не имели ни малейшего представления…

Рыбинский порт оказался больше и куда оживленнее Петрозаводского. Отец и сын быстро разобрались, что добираться до Ярославля тоже выгоднее водой, а потому быстро приобрели билеты на рейс Рыбинск-Тутаев-Ярославль. Правда, тут же выяснился серьезный прокол в знаниях старшего Волкова: нефтеперерабатывающий завод располагался отнюдь не в Ярославле, а в поселке Константиновский, расположенном значительно ближе к Тутаеву. Сын удивленно посмотрел на отца, но тот лишь пожал плечами:

- Я туда через Ярославль ездил. Там расстояние от вокзала – меньше тридцати кэмэ…

Всеволод-младший кивнул головой. Разумеется, в конце ХХ – начале ХХI века, тридцать километров – это меньше получаса на машине. Раз – и там. Так что нет ничего удивительного, что отец считал этот завод Ярославским. Вот только здесь… Здесь и сейчас это – увы! – совсем другое дело. Тридцать километров – никак не меньше трех часов на извозчике. А то – и все четыре…

До отправления парохода оставалось больше пяти часов, поэтому Волковы решили спокойно пообедать, а заодно и еще раз уточнить порядок своих действий. Неподалеку сыскалась забегаловка, не слишком-то презентабельного вида, но запахи от нее шли просто умопомрачительные.