Такие вот дела. Ей казалось, что она уже никогда не сможет расслабиться, никогда не сможет наслаждаться жизнью, которая должна быть у нее с любимым человеком и дочкой. Как это, по всей видимости, делают другие молодые мамы в этом парке.

А может быть, они тоже не так уж наслаждаются ею. Может быть, они просто делают вид, играют на публику. Может быть, внутри они тоже содрогаются от постоянного ужаса.

Она огляделась по сторонам. Да нет, непохоже. Кажется, что мамы вокруг так же счастливы, как и их дети, играющие на площадке. Она посмотрела на Джозефину. Девочка спала с поднятыми вверх ручками, словно сдаваясь невидимому противнику; по обе стороны от ее головы лежали маленькие сжатые кулачки. Она еще ничего не знала об этом мире — равно как и обо всех других — и о том, что в нем происходит.

Марина ощутила новый приступ угрызений совести. На этот раз за этого ребенка. Она должна быть счастлива, должна радоваться жизни ради Джозефины. Она живет с Филом, с мужчиной, которого любит и который является настоящим отцом ее ребенка. Она попыталась представить себе, как могло бы быть, если бы все сложилось иначе, если бы они не были вместе. Но у нее ничего не вышло.

Поэтому она попробовала представить себя счастливой. Попробовала — и не смогла.

Она принялась возить коляску взад-вперед. Джозефина заворочалась во сне. Марина несколько раз пыталась заговаривать с другими мамами в парке, но у них у всех, похоже, был свой круг общения. Ни у кого из ее старых подруг, с которыми она работала в университете, маленьких детей не было, так что она не могла поговорить об этом с ними. И поговорить с Филом она тоже не могла, несмотря на то что очень его любила.

Марина сидела на солнышке, вокруг играли дети, все цвело. Перед ней был прекрасный вид на замок, который обычно действовал на нее умиротворяюще. Тем не менее она чувствовала себя одинокой. Ужасно одинокой.

У нее зазвонил телефон. Она вздрогнула. Первой ее реакцией было посмотреть, как там ребенок, не разбудил ли его звонок, не напугал ли. Но Джозефина не проснулась. Это хорошо. Расслабившись, Марина посмотрела на дисплей и ответила на звонок. Она знала, кто это звонит.

— Привет, — сказала она.

— Привет.

Фил.

Наступила пауза — она просто не знала, что ему сказать.

— Ты в порядке? — спросил он.

— В порядке. Я сейчас в парке возле замка. Укачиваю Джозефину. Вывезла ее на солнышко.

Она закусила губу.

— Жаль, что я не могу быть с вами. — Он коротко рассмеялся, но этот хрупкий намек на смех тут же растаял. — Ты, наверное, уже слышала в новостях об убийстве.

Она ничего не слышала. Сейчас она вообще не могла ни о ком и ни о чем думать, кроме себя самой. Тем не менее по телу пробежала знакомая пугающая дрожь.

— И это значит…

— Я буду поздно. — Он вздохнул. — Прости. Но ты же знаешь… Знаешь, как это бывает.

Снова эта дрожь.

— Да. Как это бывает, я знаю. Что… — Она произнесла это, понимая, что должна что-то сказать. — Что… так плохо?

— Как будто убийства бывают хорошими. — Это была фраза, которую он повторял довольно часто. — Да. Куда уж хуже… Да. — В трубке послышались и другие голоса, и Фил, похоже, прикрыл микрофон ладонью. — Послушай, — сказал он, снова возвращаясь к их разговору, — мне нужно идти. Я позвоню тебе позже, о’кей? Расскажу, что тут у нас происходит.

— О’кей.

Она нажала кнопку «отбой» и посмотрела на телефон. И только потом поняла, что он еще продолжал говорить. И говорил, что любит ее.

Она встала. Огляделась по сторонам и не увидела ничего такого, что удерживало бы ее в парке, — каникулы закончились. Она медленно пошла по дорожке. Поднялась на холм, вышла на главную дорогу. Посмотрела сверху на Ист-хилл и на центр города. И пошла дальше.

И только оказавшись у моста через реку Колн, вдруг поняла, что понятия не имеет, где находится и куда идет.

Сюзанна стояла, прижавшись спиной к входной двери своей квартиры, и думала о том, вернется ли к ней когда-нибудь чувство безопасности и будет ли достаточно этих замков и цепочек, чтобы остановить злоумышленника от проникновения в ее дом.

Она до сих пор помнила ощущение от прикосновения холодного металла внутри. Перед глазами по-прежнему стояли в ряд баночки с закручивающимися крышками, где находились взятые у нее образцы физиологических жидкостей и мазки на ватных тампонах. Проверив все результаты, доктор Уинтер посмотрела ей в глаза.

— Вы не были изнасилованы.

Будут проведены еще и другие анализы, но заключение можно было сделать уже сейчас.

Казалось бы, Сюзанна должна была испытывать облегчение. Но…

Перед ней стоял телефонный столик. Трубка радиотелефона лежала поперек ее книжки в жесткой обложке, где были записаны адреса и номера телефонов. Разве она оставляла ее в таком положении? Под таким углом? Через прихожую ей видна была спальня. Примятое пуховое одеяло на кровати, поднятые деревянные жалюзи…

— О боже…

Прижимаясь спиной к двери, она сползла на пол и закрыла лицо руками. По щекам текли слезы, тело содрогалось от рыданий. Она прижала ладони сильнее, и ее ногти впились в кожу.

— Нет… нет…

Ее ноги дрожали от бессильной злости и разочарования. Она чувствовала, как чувства ее притупляются, как она слабеет, словно какая-то кислота разъедает тело, уничтожая ее изнутри…

Она резко открыла глаза. И заставила себя перестать плакать.

— Нет… — Она уже почти кричала. — Нет… ты никогда не победишь меня. Нет…

Сюзанна чувствовала, как внутри поднимается что-то жаркое, обжигающее, яростное. Она встала на ноги.

— Нет, ублюдок, нет…

Она оглядела прихожую в поисках чего-то — хотя бы чего-нибудь! — что можно было бы взять в руки. Увидела телефонную трубку и схватила ее.

— Ты слышишь меня? — крикнула она стенам, оглядываясь. — Тебе… никогда… не победить меня… черт побери!

Она отшвырнула телефон. Трубка ударилась в противоположную стену и упала на пол.

Сюзанна посмотрела на нее и тяжело вздохнула. Немного кружилась голова, но эмоции, выплеснувшись, пошли на спад. Дыхание было частым и судорожным, как будто она только что пробежала марафон. Или убегала, спасая свою жизнь.

Она не сказала им об Энтони. Впрочем, они наверняка и сами о нем очень скоро узнают. У них есть базы данных, они обязательно их проверят. И подумают, что она им врет. По каким-то причинам выдумывает все это, чтобы привлечь к себе внимание.

Но она ведь не обманывала их. И ничего не выдумала. И если эти негодяи думают, что они…

Сюзанна вытерла слезы, щеки ее горели. Она опять села на пол.