Хуже было осознавать тот факт, что если я не думаю о всяких глупостях, то я начинаю тревожиться за человечку.

Даже и не знаю, что хуже, если я думаю о смерти главы главного двора или же переживаю за смертную?

И то, и другое в равной мере опасно и совершенно мне не свойственно. Просто…

Я по одному выражению лица Димируса осознал насколько важна эта девушка. Уверен, что она сможет привнести много нового в наш мир, а возможно, даже, чем жизнь не шутит спасти нас от неминуемой смерти.

Забавная мысль.

Это действительно будет злая шутка судьбы, если само существование мира фэйри в самом деле окажется зависимым от воли и решений той, которую в нашем мире считают просто грязью.

Оставалось только надеяться на то, что Лунь хватит мудрости для того, чтобы это осознать. Я не мог назвать королеву глупой. Она была скорее капризной и невыдержанной, подверженной капризам и слепо идущей у ниü на поводу. Если в поведении Анны ей что-то не понравится, она может запросто казнить девушку, повинуясь сиюминутному порыву, особенно если ещё не успела удостовериться в её пользе.

Именно это и было причиной моей нервозности. Я просто не хотел, чтобы королева совершила ошибку, ведь человечки так хрупки, а гарантий в том, что человечка из другого мира сильнее тоже нет никаких.

Да, всё дело в том, что я Карающая Длань Главного Холма и именно поэтому несу ответственность, за всё происходящее вокруг. Я опора трона и моя прямая обязанность не дать ему пошатнуться, и дело совсем не в том, что мне очень понравились эмоции девушки.

Да они были какими-то особенно свежими, просто настоящий деликатес и отдавала она из совершенно бездумно, не то, что остальные человечки, которые всегда стараются выторговать за эмоции себе цену повыше.

Сколько я был бы готов заплатить за её эмоции? Хороший вопрос!

Может быть, она это сделала специально? С тонким расчётом? Ведь сейчас, когда почти весь двор подхалимов распробовал этот редкий деликатес, за неё начнётся нешуточная борьба. Понимает ли дурочка, к чему это может привести или надеется, что Лунь обеспечит её защитой?

Именно в этот момент Лунь и девушка вышли из-за кустов, и во мне всё замерло. Королева всегда была ослепительна, но её красота была холодной, если не сказать колкой. Она могла завораживать, но никогда не грела. Вот и сейчас Лунь была в чудесном голубом шелковом платье, с золотой вышивкой, её кожа сияла магией, но, наверное, впервые за всю свою долгую жизнь я смотрел вовсе не на неё. Мой взгляд был прикован к той, которая осмелилась назвать себя Анной. Лунь подарила ей своё платье, что уже само по себе было неслыханной и невообразимой щедростью, но самым удивительным было то насколько ей это платье шло. Я никогда бы не осмелился сказать этого вслух, но сейчас Анна выглядела ничуть не хуже, чем Лунь, а возможно, что даже и лучше, чем королева Главного холма. Нежный розовый цвет платья невероятным образом оттенял её кожу и тёмные волосы, делал румянец на её щеках ещё ярче и привлекательнее. А ещё по воздуху буквально удушающей волной плыл запах её радости и смущения. Он кружил голову гораздо сильнее, чем любая эмоция из всех, которую мне приходилось пробовать ранее. И я пил её, ничуть не стесняясь. Дурея и наполняясь силой.

Вот только я был далеко не единственным, кому так повезло, я видел, как алчно блеснули глаза королевского консорта, как облизнулась сама Лунь и мне захотелось, отчаянно захотелось надеть на девушку свои золотые браслеты. В конце концов, Лунь давно меня пеняла тем, что у меня нет человеческих игрушек для поддержания моих сил. Думаю, настало самое время исправить этот недочёт и сделать так, как хочет моя королева!

— Ах, вы так прекрасны, — буквально пропел Боринир, консорт королевы, галантно опускаясь на одно колено перед дамами и целуя сначала подол Лунь, а затем человеческой девушки. Мне же показалось, что мир остановился и сошёл с ума, при этом одновременно.

Нет, я полностью согласен с тем, что Анна необычная человечка, но оказывать ей такие же почести, как и королеве? Боринир ходит по очень тонкому льду и меня это должно немало беспокоить. Ведь, если с ним что-то случится, то Лунь созовёт новый отбор, а моё имя уже было в прошлом списке, только тогда мне удалось умело увильнуть от этой чести, так что шансов на то, что удача улыбнётся мне и в этот раз было в самом деле немного.

А признаваться капризной королеве в том, что позиция её консорта меня совершенно не интересует… Лучше уж сразу занимать место на перерождение в Купели. Лунь никогда не потерпит такого пренебрежительного к себе отношения. Значит, надо будет удостовериться в том, чтобы Боринир не умудрился покинуть свой великий пост раньше, чем меня бы это устраивало.

Однако ничего подобного не произошло, вместо приказов о моей немедленной и мучительной смерти в воздухе зазвенел смех Лунь, больше похожий на перелив колокольчиков, а я тихонько выдохнула. Казалось, что за эти несколько секунд я должна была успеть как минимум поседеть. Вообще, продажа в этом жилищном комплексе оказывается настолько опасной для моей нервной системы, что мне нужно выдавать молоко.

Я его обязательно потребую. Если, конечно, выберусь.

— Никавер! — смех закончился так же быстро и непредсказуемо как и начался, — я приказываю тебе купить у этой девушки все её товары, а также обеспечить их доставку к моему двору. Такова моя воля! — заметила Лунь и, подхватив красавчика под руку, поспешила прочь.

Я же уставилась на уже знакомого мне фэйри с лёгким удивлением. В том смысле, что стоило бы, конечно, порадоваться о том, что я только что умудрилась очень удачно сделать продажу и возможно весьма крупную, вот только какое-то противное чесание под левой лопаткой сообщало мне о том, что всё совсем не так просто, и прекрасно, как это может показаться на первый взгляд.

А ещё мне весьма не понравилось, то, что далеко не вся придворная свора двинулась за Лунь, часть осталась на небольшой полянке и сейчас смотрела на меня столь выразительно, что я даже и не знала, за какой куст мне прятаться.

— Пошли, я провожу тебя во дворец, — Никавер отмер и сделал шаг в мою сторону.

— Я бы также не отказалась поесть, — несколько смущённо заметила я.

Никавер сначала посмотрел на меня так, словно у меня на голове внезапно выросли оленьи рога зелёного