— Знаешь, с тобой все в порядке.

— Наверное, я не слишком постарался ради тебя, чтобы и тебе было так же хорошо, как и мне. — Его рука скользнула мне между ног. — Но я могу исправить положение. Скажи, что тебе нравится.

Вот этого я сказать ему не могла.

— Да нет, все и так хорошо. Честное слово.

— Но ты так напряжена. — Эльтор провел рукой мне по щеке. — Я не… — Он осекся на полуслове. — Что это?

— Что, что?

— Я дотронулся до твоего лица — и там осталась темная полоса. — Он посмотрел на свои пальцы. — Сейчас твое время?

— Какое время?

— Для месячных?

Ну почему он задает такие вопросы?

— Нет.

— Тогда откуда кровь?

— Кровь?

Было заметно, как он побледнел.

— Тина, ты уже занималась этим раньше?

— Чем занималась?

— Спала с мужчиной?

Ага, вот и самый главный вопрос.

— Нет. — Не успел он спросить меня еще что-нибудь, как я поспешила его успокоить. — Но можешь не волноваться. Через пять месяцев мне исполнится восемнадцать. Честное слово, так что из-за меня полицейских на тебя никто не натравит.

Он в упор посмотрел на меня.

— Тебе всего семнадцать?

— Да.

— Семнадцать земных лет?

— Ну да, земных. А каких же еще?

— О боги. — Он в изнеможении откинулся на спину. — Меня следует высечь!

— Давай помогу, если хочешь, — усмехнулась я. — Но и этого я тоже никогда не делала.

— Надеюсь, что нет, — произнес он, все так же удивленно глядя на меня.

— Эльтор, мне было с тобой хорошо.

— Но у нас не принято, чтобы взрослый человек ложился в постель с ребенком!

— Но я же не ребенок!

— Почему ты мне ничего не сказала? Знай я, сколько тебе лет, никогда бы этого не сделал.

— Именно поэтому я ничего не сказала.

— Ты рассуждаешь старше своих лет. — Эльтор покачал головой. — Когда я тебя впервые увидел, ты показалась мне совсем молоденькой, но тогда я решил, что это из-за невысокого роста. Мне ужасно нравилось, что иногда ты рассуждаешь совсем как девочка. Теперь же мне понятно, что, несмотря на юный возраст, у тебя гораздо чаще бывают куда более зрелые суждения.

— Благодарю, — растерянно отозвалась я.

Эльтор притянул меня к себе.

— Извини, в следующий раз я буду нежнее.

В следующий раз? У меня отлегло от души. Я прильнула к Эльтору и задремала, прислушиваясь к его дыханию. С каждым мгновением оно становилось все ровнее и глубже по мере того, как он сам погружался в сон.

Я приняла душ и, встав у кухонного окна, принялась расчесывать волосы. Во все стороны полетели брызги. Они приятно остывали на коже, зато на стекле оставляли темные пятна. Солнце только что встало, и вдоль пустыря по соседству с моим домом протянулись длинные тени. Смог еще не опустился, и воздух был прозрачен и свеж. По пустырю валялись кучи мусора и какие-то доски — с ними еще любили играть дети с верхнего этажа. По дороге, со скрипом и фырканьем, проехал «мустанг», а по тротуару, лая на восходящее солнце, пробежал бездомный пес.

Я обернулась и увидела, что Эльтор спит, раскинувшись на спине и свесив одну ногу с кровати — вернее, поставив ее на пол. Лицо его закрывала подушка, из-под которой виднелся только кончик носа и рот. Я рассмеялась, и не потому, что вид у него действительно был комичный; просто было приятно проснуться с ним в одной комнате.

Я поправила плечо блузки. Это был мой любимый наряд, и я надела ее специально для Эльтора — вся в кружевах, розочках и листьях. Юбку к ней я надела розовую. Обычно Мануэль называл этот цвет «цветом попки хихикающей белой девчонки после того, как ее по ней шлепнули». Когда же я спрашивала его, откуда ему известно, какого цвета попка у хихикающих белых девчонок, и вообще с какой стати им с ним хихикать, и почему ему можно заниматься тем, за что меня, если я начну заниматься подобными вещами — да нет, если только стану думать о них, — он грозился упечь в монастырь, Мануэль говорил мне, чтобы я шла делать уроки.

Свет все еще не дали, и я на спиртовке приготовила две кружки горячего шоколада. Взяв одну себе, другую я поднесла Эльтору в постель. Чтобы разбудить, потянула с него подушку.

— Просыпайся, соня!

Он только фыркнул и потянул подушку назад на себя. Я засмеялась и вновь сдернула с него подушку.

— Пора просыпаться! Я сегодня работаю в дневную смену.

Эльтор издал звук, свидетельствовавший о том, что просыпаться ему никак не хочется, но все-таки открыл глаза. Правда, они вновь словно были затянуты золотистой пленкой.

— Эй, что это у тебя опять с глазами?

— М-м-м?

Эльтор сел на кровати. Золотое облачко на его глазах исчезло, и они вновь приобрели свой естественный цвет.

— Я даже не заметил, что уснул.

— Да ты вырубился как бревно.

— Бревно? — Он посмотрел на кружки. — Пахнет приятно.

Я дала ему кружку.

— Почему у тебя на глазах возникает эта золотистая пленка?

— Это внутреннее веко. Собственно, в нем нет никакой необходимости, — сказал Эльтор, обхватив ладонями кружку. — Просто солнце на планете, колонизированной моими предками, светило слишком ярко. Вот они и изобрели дополнительное веко, чтобы защитить глаза от слепящего света. Когда я сплю, оно опускается. Или же когда я чувствую угрозу.

— Послушай, а ты уже заметно лучше говоришь по-английски.

— Ты так считаешь? — спросил он и кивнул. — Не знаю. Может, мне просто понадобилось время, чтобы приспособиться к архаичным формам.

— Архаичным?

Он улыбнулся.

— Язык, на котором ты говоришь, кажется мне устаревшим. Наверное, пока я спал, мои лингвистические модули каким-то образом лучше интегрировались с остальными системами.

Я заерзала на постели.

— Пожалуйста, не надо.

— Чего не надо?

— Говорить о себе как о компьютере.

— А я и есть компьютер, — сказал он и сделал глоток горячего шоколада. — Если учесть, какая разветвленная и мощная у меня биомеханическая сеть, то чисто технически меня никак не назовешь человеком. Как говорится, из плоти и крови.

Я подумала о том, что произошло между нами накануне ночью.

— Не знаю, мне ты показался самым что ни на есть человеком.

Выражение его лица смягчилось. Мне даже захотелось провести с ним все утро в постели. Чтобы как-то отогнать ненужные мысли, я спросила: