Феликс наотрез отказался от ужина, и мы с Робином пошли к Герасиму без него. Как всегда, в столовой стоял весёлый гомон. За шахматными столиками сражались участники восемьсот какого-то лунного чемпионата — тут стоит закончиться одному чемпионату, как начинается следующий. Антонио, конечно, торчал у магнитолы, он жаждал музыки и спорил с шахматистами, которые музыки не жаждали.

На нас накинулись с вопросами — что нового на шарике? Они все прекрасно знали, визор и радио здесь почти не выключаются, но всё равно — на прилетавших с Земли было принято накидываться.

Робин изобразил, как я пел на Олимпийских играх, и я сам чуть не подавился супом от смеха. Робин здорово умеет копировать.

Потом я рассказал о лекции Селестена.

— А что, ребятки, в этом есть смысл, — сказал кудрявый селенолог Макги. — Без копыт я, в общем-то, обойдусь, а вот от третьей руки не отказался бы.

Тут, конечно, начался спор.

— Глупости, Мак, — прогудел астрофизик Каневский. — Зачем тебе третья? Научись вначале двумя руками управляться.

— А то я не умею!

— Не умеешь. Вот если ты, к примеру, научишься писать одновременно обеими руками разные тексты, — тогда, пожалуйста. Требуй себе третью.

— Зачем мне это — два текста одновременно?

— Экономия времени. Одной рукой кодируешь информацию о селеногенных породах, другой — отстукиваешь письмо к своей Мэри. Плохо?

— Да при чем тут руки? — закричал Антонио. — Для такой работы надо два мозга иметь в черепной коробке.

— Одного достаточно. Тренировать нужно мозг, вот что. Организм человека ещё не исчерпал своих возможностей. Модификации ни к чему.

— Не представляю, — сказала Ксения своим медленным контральто, — человек с тремя руками! Уродство какое-то. Осьминог. Ужасные вы все рационалисты, никто даже не подумал об эстетическом идеале.

— Правильно, Ксения! — закричал Антонио. — Природа создала человека прекрасным. В человеке все тончайше выверено, целесообразно…

Я не выдержал, прервал его пылкое излияние:

— Ну и что? Прекрасно, потому что привычно. А сделай человечество трехруким — и следующее поколение будет поражаться: какими безобразными инвалидами были раньше люди, подумать только — с двумя руками! Эстетический идеал — дело привычки.

— Да нет необходимости, понимаешь ты это? — Антонио сунул ладонь мне под нос. — Никакой необходимости приклеивать или там вживлять третью руку!

— Далась вам третья рука, — сказал я. — Мне она тоже не нужна. А представьте себе, как Маку надоело таскаться по Луне в скафандре. Надоело ведь, Мак?

— Ну, дальше что? — осведомился Мак. Наверно, он ожидал подвоха.

— И вот ему говорят: милый Мак, мы тебя малость переделаем. Будет у тебя в лёгких дополнительная ёмкость. Заполнишь её воздухом, и ступай себе, можешь весь рабочий день лазать по горам без скафандра…

— И шкура, непробиваемая для метеоритов, — в тон мне заметил Робин.

— Пускай так. Или возьмите… ну, хоть Венеру. Приспособить дыхательный аппарат человека к тамошней атмосфере, к давлению…

— Не ново, Улисс, — сказал Каневский. — Стэффорд уже предлагал что-то в этом роде.

— Стэффорд говорил о длительной и естественной адаптации человеческого организма к инопланетным условиям. Я имею в виду искусственное приспособление.

— И этим искусственно переделанным людям ты закроешь дорогу домой, на Землю, — сказал Каневский. — Им придётся таскать скафандр на Земле.

— Да нет же… — Это мне в голову не приходило. — Ну, не знаю, я не биолог… Только мне кажется, что, если поселенцы хорошо приспособлены к планете, им может и не захотеться домой. Там их дом и будет…

— Поел — уступи место товарищу, — прогремело у меня над ухом.

— Что? — Я не сразу понял, что это Герасим, и вызвал взрыв смеха. — Хоть бы вы чему другому его научили! — сказал я с досадой и встал из-за стола. — Тоже кибернетики! Фантазия дальше еды не идёт.

Я подсел к Ксении на диван.

Спор продолжался. Теперь говорили о роботах. Вот кого следовало отправлять осваивать Венеру — им и меркурианское пекло нипочём, и сверхморозы Плутона… Не зря ли андроидов перебили?.. Мне расхотелось спорить. Чудный выход из положения — посылать роботов. А человечеству что прикажете делать? Отдавливать друг другу ноги в тесноте? Да и вообще…

— Потанцуем? — спросила Ксения.

Антонио всё-таки включил музыку, несмотря на протесты шахматистов.

— Не хочется, — сказал я.

Она испытующе смотрела на меня.

— Что-то в тебе появилось новое, Улисс.

— А именно?

— Не знаю. — Она поднялась. — Что-то угрюмое. Робин, идём танцевать.

Робин, этот дамский угодник, конечно, пошёл.

В столовой появился Дед. Странно всё-таки выглядела здесь его академическая шапочка. Он принялся за еду, благодушно поглядывая на селенитов. Вид у него был такой, словно он сейчас скажет насчёт «племени младого, незнакомого» или что-нибудь в этом роде.

— Иван Александрович, — обратился к нему Каневский, перейдя с интерлинга на русский, — мы тут об андроидах заспорили. Понимаю, конечно, что людям было с ними хлопотно и… неуютно, что ли, но разве нельзя было найти другой выход?

— Можно было, — сказал Дед.

— В конце концов, не было случая, чтобы андроид нанёс человеку вред, ведь так?

— И никак иначе, — подтвердил Дед. — Наоборот, они были очень заботливы.

— Значит, — прогудел Каневский, — можно было обойтись без их уничтожения. Если бы андроидов послали осваивать Венеру…

— Послали? — переспросил Дед, иронически щурясь. — Любопытно, как вы это себе представляете, Каневский?

— Ну, обыкновенно… кинуть клич, объяснить положение… Вы сами сказали, Иван Александрович, что можно было найти другой выход.

— Конечно: превратиться в жирных, ленивых выродков. Чему вас только в школе учили, голубчик? Или кинороботомахия не входит в программу обучения?

— Входит, мы знаем факты. Разумные существа всегда могут договориться друг с другом — этому нас тоже учили. Жестокость не может быть альтернативой разуму…

— Вас учили хорошо. — Дед насупился. Его седые усы воинственно топорщились. — Выключи музыку, Михаил.

Он не признавал имени «Робин» и всегда называл его родительским именем. Робин выключил магнитолу и негромко сказал:

— Повело…

Он не раз слушал рассказы Деда, а мне ещё не доводилось. Я пересел поближе к Деду и приготовился слушать.

РАССКАЗ О ВОЙНЕ СОБАК И РОБОТОВ

Так уж устроены люди — они всегда забегают вперёд, не думая о последствиях.