Наверное, Режиссёр Вечности, создавая человеческую жизнь, создал для мужчин единый источник исцеления и источник всех бед — женщину.

Три дня до самого отъезда Инночки из санатория они выходили из номера только на плановые обеды, а затем снова и снова… Макс исцелял тело, истерзанное созданными им самим жизненными проблемами и неурядицами.

«Нельзя, мил человек, так издеваться над своим телом, иначе в определённый момент оно сможет частично отказаться качественно обслуживать, скажем, систему пищеварения, или же нервную систему. А то и, увы, да-да — полностью отказаться вас обслуживать», — поучал Макса доктор с аккуратно уложенной бородкой и интеллигентно шикарными усиками.

Три дня Макс давал насладиться телу. Рассудок, безусловно, отдыхал. Рецепт данного исцеления лечащие доктора санаториев, очевидно, считая несовместимым с публичной моралью, почему-то не включали в назначаемые процедуры. Но, наверняка, будучи изначально по своей природе мужчинами и женщинами, догадывались, что секрет происходящих в их лечебно-оздоровительных заведениях исцелений — комплексный.

После трёхдневного комплекса, подарившего ему синяки на коленках и ощущение изнеможенного ноющего пресса, Макс отправил домой Инночку, забыв (а скорее, и не желая) обменяться с ней адресами. Сладостно измученный, он снова почувствовал себя способным жить.

Количество отдыхающих в курортном санатории «Берег» с каждым днём уменьшалось. Возможно, на то были и объективные причины. Никогда не приезжавшим на южный берег Крыма в декабре очень сложно было бы объяснить, что же можно делать у моря на порой пронизываемом леденящими ветрами побережье. Были и субъективные причины. Приближались милые сердцу каждого новогодние праздники. В столовой санатория, то ли не желая усложнять работу персонала при обслуживании одиноко скучающих отдыхающих за столиками, то ли от желания удерживать тёплую коллективную атмосферу, стали уплотнять столики, увеличивая количество обедающих за каждым столом до шести.

«Не моё это число», — зло промелькнула мысль в голове Макса, которой он сам на мгновенье иронично улыбнулся, поражаясь своей суеверности в мелочах.

— Меня зовут Тамара Сергеевна, а это Лидочка, — сразу взяв в свои руки бразды правления церемонией знакомства, напевала уверенная в себе дама, не вызывающая у Макса сейчас никаких отрицательных эмоций, а лишь слегка промелькнувшее ощущение: «Кажется, я где-то её раньше видел».

— А вас как величать? — очередь представиться дошла до Макса.

— Макс… Максим, — сказал, сбиваясь, как на школьном уроке.

— Очень мило, Макс, Максим, — натянула умилённо радостную улыбку Тамара Сергеевна, и к Максу более настойчиво постучала мысль: «Да где же я её видел?».

Особо думать за обедом ни Максу, ни познакомившимся за столиком отдыхающим не пришлось. По принятому в санатории обычаю и рекомендациям профессионалов-врачей к обеду подали по полстакана крымского портвейна. И чокнувшись «за знакомство», управляемая Тамарой Сергеевной компания не умолкала.

— А что если вечерком нам собраться в баре у самого моря. Там отличное разливное крымское вино, — допивая компот из сухофруктов, предложила хозяйка стола.

— А не замёрзнем? — то ли для поддержки разговора, то ли искренне интересуясь, пробасил круглолицый мужик — председатель колхоза, сидящий возле Макса.

— Нет, этот бар летом открытый, зимой — закрытый. Вино — в баре, а совсем рядом, но за окном, — ласковый шум моря, романтично созерцающие вас звёзды, — продолжала навевать Тамара Сергеевна, пробуждая непреодолимое желание у каждого из присутствующих.

Вчерашний председатель колхоза был мужиком тихим. Выпив пару глубоких бокалов вина, он ощутил ещё более глубокую потребность в родной горилке. Поэтому встретив друга, тихо — без драки и погрома питейного оборудования, покинул бар. Уже через минуту, удивляя море и звёзды степным колоритом, дополняя музыку ночного прибоя, зазвучало чарующее двухголосье:

«Цвіте терен, цвіте терен…».

— В стране должен быть порядок, — в баре, как и было должно, к этому моменту уже шёл деловой разговор. И Тамара Сергеевна, приподняв руку, казалось, должна была грохнуть мощным кулаком по хлипкому китайскому столику.

Она не была той женщиной руководителем, которыми принято было восхищаться, произнося возвышенные тосты на фуршетах после совещаний, конференций, круглых столов и семинаров, проводимых органами государственной власти различных уровней. Но давали о себе знать двадцать пять лет супружеской жизни с Иваном Никаноровичем — заместителем председателя райисполкома одного из райцентров, близко расположенного к столице. И порой она примеряла на себя тональность и импульсивность ведения разговоров, оглашения пламенных речей, которые были свойственны мужу. И хотя Тамаре Сергеевне очень редко, по случаю, приходилось видеть его в деле, она, словно невидимо присутствуя каждый раз на таких мероприятиях, остро чувствовала его мысли и переживания. И поэтому она, совершенно естественным образом, неосознанно подражая ему, ежечасно переживала за державу, и всегда думала о том, как жизнь всех в государстве сделать лучше.

Безусловно, думать об этом и размышлять вслух было легко и свободно ещё и потому, что уровень собственного благосостояния не тяготил мыслями о хлебе насущном.

Выросшие дети были хорошо пристроены, обучаясь в престижном вузе хитромудрой специальности юристов-международников. Они имели ежедневную возможность возвращаться домой в благоустроенные столичные квартиры. Собственный загородный дом чем-то походил бы на маленький средневековый замок, если бы не торчащая пара спутниковых антенн и привлекающий своей прозрачной голубизной бассейн на внутренней стороне дворика, расположенный рядом с аккуратно подстриженным вечнозелёным газоном.

На смену традиционному летнему отдыху на чарующем Средиземноморье, вместе с высокопоставленным супругом, Тамара Сергеевна ежегодно выбиралась в одну из отечественных здравниц по социальной путёвке, очевидно осознавая, что этим она помогает отечественному производителю товаров и услуг, и заодно отдыхает душой и телом.

— Главная задача момента для всех нас — наполнять бюджеты. Будут деньги у государства — будем и все мы жить богаче. Вот, припомните период, который сегодня ругательно называют застоем. Как мы жили, как жили наши родители?! Я отвечу однозначно — хорошо!!! Хорошо питались, одевались, искренне и радостно ходили колоннами на парады. А что, позвольте, мы сейчас получили? На смену Первомаю пришёл Halloween, этот чёртов американский праздник! Да на кой он нужен нашему советскому человеку! Мы утратили единство рядов, если хотите, единство цели. Разворованное в считанные годы государство само не сможет должным образом обеспечить наших пенсионеров, да впрочем, и будущее нас и наших детей. И именно поэтому, если мы желаем реально созидать наше будущее, то должны все вместе, всеми возможными силами и доступными способами наполнять наш государственный бюджет!

— Это типа как собирать пионерский металлолом родине, — попытался перевести митинг в режим застолья Макс.