Майкл добросовестно сосчитал.

– Тринадцать?

Алекс кивнул.

– Вот это да! На чем же он держится?

– Я надеялся, что он задаст мне этот вопрос, – шепнул Алекс, улыбнувшись Саре.

Они стояли, прижимаясь спинами к кирпичной стене банка, и смотрели, задирая головы, на дом номер пятьдесят на другой стороне Бродвея.

– А как ты думаешь, какой толщины должны быть стены, чтобы удержать такое высокое здание?

– Толстые-претолстые!

– Ну а все-таки?

Даже Майкл ясно видел, что в вопросе скрывается какой-то подвох, но в ответ сказал именно то, чего от него ожидали:

– Толщиной в милю!

Алекс засмеялся.

– А вы как думаете? – спросил он у Сары. Она последовала примеру Майкла и тоже высказала невероятное предположение, чтобы доставить ему удовольствие:

– Три-четыре фута?

Алекс с довольной улыбкой покачал головой:

– Всего двенадцать дюймов.

– Но как же это возможно? – спросила Сара.

– Примерно восемь лет назад человек по имени Стерне купил пустующий участок земли как раз на этом месте, чтобы построить здание и сдавать его под конторы. Но при подсчетах выяснилось, что участок слишком мал, и если бы он начал строить обычный дом с каменной кладкой, толщина стен съела бы все пространство. У него не осталось бы достаточно места, чтобы аренда приносила прибыль. И тогда Стерне обратился к одному архитектору – Брэдфорду Гилберту. Целых полгода Гилберт бился над задачей и наконец решил, что лучше всего построить нечто вроде стального моста и поставить его торчком. Тогда стены можно было бы сделать всего в фут толщиной: они все равно не несли на себе никакого веса.

– Но как? Почему эти стены не падают? – недоумевал Майкл. – Что их держит?

– Длинные стальные балки, врытые глубоко в цементный фундамент под землей.

– Это кажется невероятным, – заметила Сара.

– Все так думали. Но Гилберт был уверен в своем проекте и предложил поселиться на верхнем этаже. Если бы здание рухнуло, он погиб бы вместе со своим детищем.

– Все архитекторы такие храбрецы? – насмешливо осведомилась Сара.

– Все до единого, – не моргнув глазом, заверил ее Алекс. – И вот однажды воскресным утром Гилберту представилась возможность доказать, что он неробкого десятка. Строительство небоскреба было уже почти закончено, оставалось только настелить крышу. Угадайте, что случилось.

– Что? – нетерпеливо спросил захваченный историей Майкл.

– Разразился ураган. Стерне и Гилберт примчались взглянуть, что происходит с их небоскребом. Вокруг уже стояла толпа, все кричали, что здание вот-вот обвалится ко всем чер… в тартарары. Ветер дул со скоростью восемьдесят миль в час. Люди стали пятиться – никто не хотел оказаться под обломками.

И Сара, и маленький Майкл слушали его, боясь проронить хоть слово.

– Тогда Гилберт схватил отвес и начал подниматься по лестнице, оставленной рабочими с предыдущего вечера. Стерне последовал за ним. На десятом этаже ему изменила смелость. Он растянулся во весь рост на строительных лесах и начал молиться за свою жизнь. Но архитекторы, как всем известно, сделаны из более прочного материала: Гилберт продолжал подниматься.

Алекс заглянул в лицо Майклу. Мальчик стоял с открытым ртом и округлившимися глазами смотрел на здание напротив. Перед его мысленным взором разворачивалась драматическая сцена.

– Он упорно взбирался все выше и выше, – вдохновенно продолжал Алекс, – перекладины лестницы впивались ему в ладони, руки у него немели, ноги отнимались, ветер хлестал в лицо, как последний… в общем, немилосердно. Наконец он достиг тринадцатого этажа и пополз на четвереньках по деревянному настилу вон к тому углу здания. Видишь?

– Да!

– Гилберт вытащил из кармана отвес, покрепче обмотал свободный конец бечевки вокруг своих замерзших пальцев и бросил другой конец со свинцовой гирькой вниз. И что ты думаешь?

– Что?

– Не было ни малейшего отклонения. Дом стоял, как скала в океане.

– Ух ты! – прошептал потрясенный Майкл.

– Когда Гилберт и Стерне спустились на землю, толпа приветствовала их как героев. Они взялись за руки и пошли по Бродвею, распевая «Восславим Господа и милости Его».

Пока Майкл разглядывал Тауэр-Билдинг, напевая гимн себе под нос, Сара тихо спросила у Алекса:

– Мистер Макуэйд, есть ли в вашей истории хоть частица правды?

– Все от первого до последнего слова, миссис Кокрейн. Архитекторы никогда не лгут.

Стоял теплый, но ветреный день, в воздухе пахло дождем. Они двинулись вверх по Бродвею в поисках трамвая, который не был бы набит битком банковскими служащими и биржевыми брокерами, возвращавшимися домой с работы. Этим утром Сара, следуя моде, подобрала к своему бежевому костюму так называемое «колесо телеги» – шляпу с огромными полями, украшенную перьями и цветами – и теперь поняла, что поступила опрометчиво: на каждом шагу ей приходилось хвататься за шляпу обеими руками, чтобы ее не сорвало ветром.

Наконец показался трамвай, в который они сумели втиснуться, хотя им всю дорогу пришлось стоять.

– Смотрите, парад! – воскликнул Майкл, указывая через окно на толпу, двигающуюся им наперерез по Канал-стрит.

Сара выглянула, но с такого расстояния не смогла прочесть, что было написано на плакатах. Это не парад, объяснила она сыну, это пикет: рабочие протестуют против своего нанимателя.

– О-о-о, – протянул Майкл. – Папочка этого терпеть не может, – доверительно шепнул он Алексу.

Тот кивнул, а про себя подумал: «Да уж, могу себе представить».

Они сошли на Юнион-Сквер.

– Куда мы теперь пойдем, – задал Алекс риторический вопрос, – в мою контору или к Дину?

– К Дину, – ни секунды не медля, решил Майкл.

– А ваша контора недалеко отсюда? – спросила Сара.

– Прямо здесь.

Алекс указал на ничем не примечательное пятиэтажное кирпичное здание на углу, являвшееся штаб-квартирой Дрейпера, Огдена и Сноу. Он наклонился и заглянул прямо в глаза Майклу.

– Уж не хочешь ли ты сказать, что предпочитаешь горячие рогалики и мороженое экскурсии по мастерской настоящего архитектора? – спросил он шутливо-грозным голосом, наклоняясь к мальчику. – Ну ладно, – продолжал Алекс, притворяясь обиженным, – так и быть, я тебя прощаю. Может, как-нибудь в другой раз.

– Я надеюсь, что нам еще представится случай, – заметила Сара, сама себе удивляясь, потому что ее слова, задуманные как дежурная любезность, прозвучали совершенно искренне. – Вы живете где-то неподалеку?

– Да, на Десятой улице.