Жара, влажность… В Испании было еще жарче, но Киллиан уже стал забывать, каково это — существовать при девяностопроцентной относительной влажности. Было уже далеко за полдень, часов пять, но жара, казалось, не собиралась сдаваться.

— Господи… — пробормотал Киллиан и снял куртку.

— Сюда, — сообщил его молодой проводник, так и не представившийся, и повел его к причалу.

Бетонное покрытие сменилось дощатым настилом, стеклянные стены — лотками с едой, газетными киосками и билетными кассами. Внимание Киллиана привлекла девушка-европейка, стоящая за стойкой в большом баре с кондиционером. Светлые волосы, короткая стрижка. Бледная, усталая. Бар был пуст. Он улыбнулся девушке, и она улыбнулась ему в ответ.

— Сюда, пожалуйста, — напомнил о себе человек Коултера.

— Куда?

— Вот сюда, — ответил проводник и указал на деревянную лестницу, ведущую к причалу.

Киллиан обернулся на девушку. Она по-прежнему улыбалась ему. Он кивнул ей и шагнул на шаткую, как ему показалось, лестницу.

У причала был пришвартован скоростной катер, в котором их ожидал рулевой в спасательном жилете и непромокаемых брюках.

Проводник начал отвязывать катер от причала:

— Вы готовы?

Киллиан запаниковал, но постарался скрыть это.

— Покурить-то можно? — ответил он вопросом на вопрос.

— Хорошо.

Он раскурил маленькую сигару и поднялся по лестнице обратно. Вошел в бар и присел за стойку перед девушкой. Руки у него дрожали. Шон не говорил про катер.

— Что желаете? — спросила девушка.

— Кружку холодного пива и твое имя.

— Я Пегги, а вот ваше пиво, — ответила она с псевдоамериканским акцентом.

Киллиан рассматривал ее: лет двадцать пять, гибкая, стройная, красивые зеленые глаза. На ней была рубашка-поло с надписью «Паб „Причал № 11“».

— Пегги… редкое теперь имя. Мне нравится.

— Это сокращенное от Маргарет.

— Да знаю… — произнес Киллиан, прикидывая, в каком году она родилась. В восемьдесят пятом? В восемьдесят шестом?

В 1986 году отец Киллиана упился до смерти, мать зарезала своего любовника в драке, четверо из девяти братьев Киллиана оказались в тюрьме, младшая сестра Кира была беременна, а Киллиан, которому едва исполнилось шестнадцать, уже угнал полсотни автомобилей, не раз сидел за рулем машины, на которой скрывались грабители после очередного серьезного дела, не умел читать и писать и был влюблен в девочку по имени Кейти.

— А кем вы работаете? — спросила девушка.

— Подбираю персонал. Ищу людей, распределяю их… Да знаешь, наверное.

— Охотник за головами — так, кажется, это называется? — кивнула девушка.

— Ну да. — Киллиан выпил полкружки «Карлсберга» и улыбнулся ей, но она не ответила: ее мысли блуждали где-то далеко-далеко.

— Ты кажешься такой беззащитной, — подумал вслух Киллиан и запнулся: фраза прозвучала почти интимно, будто он предлагал ей помощь.

— Все в порядке, просто задумалась немного. Все хорошо.

Он длинным глотком допил оставшееся пиво и протянул ей двадцатидолларовую купюру:

— Американские доллары принимаете?

Девушка кивнула.

— Послушай, меня ждет катер. Мне пора идти, но, может, ты пообедаешь со мной сегодня или… Я знаю, это неожиданное предложение…

— Да, — неожиданно быстро согласилась девушка.

— Когда ты заканчиваешь работать?

— В полночь.

— Значит, встретимся с тобой здесь же в полночь, — сказал он, подхватил куртку с барного стула и направился к выходу.

— Подождите секундочку! — окликнула Пегги.

— Что?

— Как вас зовут?

— Киллиан.

— До встречи в полночь, Киллиан!

— До встречи, Золушка!

Рядом с катером высокий лысеющий человек с легкой сединой, загорелый, в солнечных очках разговаривал по мобильному.

У мужчины был длинный галльский нос, а под темными очками, как помнил Киллиан, скрывались серые глаза.

— Ну наконец-то! Я уже думал, что потерял вас, — произнес мужчина, протягивая Киллиану руку.

— Рад снова видеть вас, мистер Эйкел, — ответил Киллиан.

— Мы знакомы? — удивленно спросил Том Эйкел.

— Да, но расстались довольно давно.

Эйкел вздрогнул. Он совершенно забыл ту встречу. Было это на вечеринке в дублинском отеле «Гришем», еще до того как Киллиан переехал в Нью-Йорк. Должно быть, в 1989-м или 1990 году. В то время он был еще подростком и воровал кошельки в гардеробе, а Эйкел, вместе с двумя телохранителями Коултера, поймал его и, пока молодчики ногами учили Киллиана уму-разуму, смеялся над ним, называя «маленьким ублюдком и ирландским воришкой».

Эйкелу тогда было лет тридцать пять, да и сейчас он выглядел не старше. Либо над ним пошаманили врачи-профессионалы, либо повезло с наследственностью. А может, и то и другое.

— Я со столькими людьми за свою жизнь встречался… — извиняющимся тоном произнес Эйкел.

— Ничего, бывает… — успокоил его Киллиан.

— Разумеется, с Шоном мы контакты восстановили, — добавил Эйкел.

— Я знаю.

Эйкел взглянул на часы и обратился к Киллиану уже как к старому знакомому:

— Я рассчитывал поговорить с тобой, но, увы, время вышло… и сегодня встретиться уже не получится. Если ты Ричарду понравишься, я попрошу кого-нибудь передать тебе все необходимые бумаги, хорошо?

— Отлично.

— Договорились. Ричард завтра лично открывает заведение, но, как всегда, ничего не готово. Ты не представляешь, как я рад снова встретиться с тобой… Увидимся в Белфасте, вот тогда и побеседуем. — Эйкел извинился и пошел к белому БМВ, вдруг остановился, обернулся и, сдвинув очки на лоб, посмотрел в глаза Киллиану. — Ты хорошенько все обдумал? Шон говорит, ты собирался завязать с подобной работой.

— Ну… подумываю о смене… м-м-м… вектора деятельности. Шон уверяет, что в данном случае мы, если можно так выразиться, на стороне добра.

— Он безусловно прав. Она сумасшедшая, черт побери! Наркоманка. Если найдешь ее, ты уж там как-нибудь поаккуратней… Избавь девочек от общества этой помешанной, ее надо закрыть в какой-нибудь клинике, — посоветовал Эйкел.

Киллиан кивнул, спустился в катер и изо всех сил старался держать себя в руках, когда катер на полной скорости вышел в дельту Жемчужной реки. Окружающее напоминало полотна Каналетто, где дворцы и соборы Венеции вырастают прямо из воды, и панораму Лос-Анджелеса 2019 года из фильма «Бегущий по лезвию» Ридли Скотта: в районе гавани Коулун-Гонконг дома громоздились друг на друге, как в уменьшенном Манхэттене. Город устремлялся ввысь на головокружительную высоту, не оставляя клочка свободного пространства, а на Жемчужной реке темным пятном разлилось скопище джонок, грузовых судов, паромов, нефтевозов, траулеров и яхт.