– Надо же, труп подбросили. Вот уроды!

Он поднялся с пола, подошел поближе и стал вслух думать, что же теперь с ним делать.

– Звонить ментам – так как я докажу, что не я его грохнул? Искать тех, кто этот шкаф сбыл с рук? Так где гарантия, что меня тоже в какой-нибудь трельяж не запихают?

Молоденький какой, – вздохнул Давыдович, который о своей молодости уже даже и не вспоминал. – И за что тебя, родимый, грохнули? Впрочем, если грохнули, значит было за что.

Антиквар устало посмотрел на неподвижное тело, на часы и почесал свой плешивый затылок.

– Вот что, мальчик, придется тебе на время поменять жилище. Пойдем-ка со мной, дорогуша. У меня есть саркофаг – настоящий, египетский. В нем тебе будет гораздо удобнее, поверь мне все-таки царская штука, не просто тебе, – так, приговаривая, Давыдович взял свою находку за воротник куртки и отволок в заднюю комнату, где находилось хранилище различных старинных вещей, которые не умещались в зале.

Уложив парня в саркофаг и накрыв его крышкой, Давыдович, нервно напевая под нос какой-то национальный мотивчик, запер лавку и побежал прочь, по дороге продумывая свои дальнейшие шаги.

«От тела нужно отделываться срочно, пока кто-нибудь очень умный не разведал, где оно лежит. А кто узнает, что оно было у меня? Кто докажет? Просто отвезти его куда-нибудь за город и выкинуть в канаву, а там – кому повезет… Сейчас сгоняю за своей лошадью и отправимся. И пусть кто-нибудь скажет, что я поступаю неразумно».

– Уже пора.

– Нет, не пора. Нам сказано в двадцать один десять, а сейчас только двадцать один один.

– Что ты заикаешься?

– Я не заикаюсь, я тебе время говорю! Смотри туда – видишь, дверь снаружи заперли на замок и на сигнализацию поставили. Сейчас почти стемнело, а через пять минут будет еще темнее, а потому – безопаснее, понятно?

– Ну вот! А как мы туда, по-твоему, войдем? Нам же сказали – пойти и взять. Теперь дверь на замке, работает сигнализация, а в темноте еще и поскользнуться можно – сам видишь – ступеньки мраморные.

– Ты что, плана не видел?

– Нет.

– Велено было с планом ознакомится. Давай быстро читай, а то мы из-за тебя, дурака, сейчас все испортим. Прочел?

– Ну.

– Понял?

– А что это здесь мелкими буквами написано, я без очков не вижу.

– Идиот! Это же адрес завода, на котором бумагу делали.

– Что, нам еще и завод грабить придется?

– Придется и лес валить, если ты, чепушило, сейчас что-нибудь перепутаешь! Вылазь давай, пора.

Великолепная парочка вылезла из автомобиля, спрятав его за кафе, и, тревожно озираясь и то и дело переходя на бег, подобрались к одному из боковых окон музея.

– Это оно?

– Оно. Стучи.

– Не получается.

– Что не получается?

– Стучать не получается.

– Это почему?

– Я не достаю.

– Фу-ты, черт! Дай я. Ба, да оно разбито. В него не постучишь – можно обрезаться.

– И что же теперь делать?

– Я не знаю. В плане сказано, что нужно постучать в это окно и нам откроют дверь. Кто же нам теперь дверь откроет?

– А может, это не это окно, а другое?

– В плане ясно нарисовано, вот смотри.

– Да, похоже. А может, все-таки не оно?

– Ладно, не гунди. Пойдем посмотрим в соседнее. Вот смотри – оно целое.

– Стучи!

Постучали раз, постучали второй. В здании – тишина.

– Я тебе говорил, что это не то самое окно. Наше окно разбито.

– Да, но шеф сказал, что мы только так можем попасть в музей незамеченными.

– Я думаю, что большой беды не будет, если мы с тобой пролезем в разбитое окно.

– В плане этого нет.

– Но в плане не было и того, что оно должно быть разбито.

– Может быть, план изменился, и нас не успели предупредить?

– Может быть и так. Я знаю одно: нам сказали пойти и взять. Иных способов пойти я не вижу. К тому же, не мы разбили окно и никто не сможет нас упрекнуть в том, что мы проникли в музей нашумев.

– Да, ты прав. А может быть позвонить шефу и сказать ему об этом?

– А у тебя что, новый тариф – «Экономный»?

– Нет. У меня и телефона-то нету.

– И у меня.

– Если нет телефона, значит, и звонить нечего. Вот все сделаем – тогда и позвоним.

– Согласен.

– Тогда пошли.

– Эй, ты куда? Сначала меня подсади.

– И то правда. Ну, иди сюда. Да не так! Больно же! Фу ты, черт, по голове только не топчись! Ну, ты и боров! Говорил я тебе, нужно меньше жрать, смотри вон – у тебя одышка.

– Я уже здесь! Догоняй! – голос Костика звучал звонко и сопровождался двусложным эхом, будто он сидел на дне колодца в чугунном горшке.

– Да не ори ты, иду!

Дуболомов тяжело спрыгнул внутрь и сперва совершенно не понял причину радости своего напарника: в помещении было темно, как в гробу, и совершенно нельзя было определить направление движения.

– Смотри, что я нашел! – восторженно сказал из темноты голос Костика. И немедленно в глаз Дуболомова вонзилась красная игла.

– А-а-а!

– Ты чего орешь?

Игла исчезла, а вместо нее по полу и стенам запрыгал кроваво-красное световое пятнышко.

– Что это? – растерянно пробормотал ошеломленный Дуболомов, еще наблюдая одним глазом гаснущую алую вспышку.

– Это же лазерный брелок! Я о таком мечтал всю свою жизнь! Помню, как только они появились в продаже, я сказал жене: «Жена…»

– У тебя есть жена?

– Была…

– А где ты эту штуку взял?

– Я на нее прямо упал, когда с окна прыгал.

– Значит, она ничья, если нашел. Это хорошо. Это даже отлично. Мы-то с тобой фонарями не запаслись.

– А почему?

– Нам их не выдали. Машину выдали, патроны выдали, план выдали, а фонарей не давали. Я думал, что мы с тобой войдем и нам здесь свет включат.

– Какой же свет, если тут уже все закрыто?

– Ну, я не знаю. Я так подумал.

– А где тот, кто нам должен был отпереть?

– Я не знаю. Где-то здесь, видимо.

– И что – мы его должны дождаться?

– Ничего об этом не слышал. Возможно, его и не должно было быть.