«Форварду» вторил американский «Нейшен»:

«Четыре года пятилетнего плана принесли с собой поистине замечательные достижения. Советский Союз работал с интенсивностью военного времени над созидательной задачей построения основной жизни. Лицо страны меняется буквально до неузнаваемости: Это верно относительно Москвы с ее сотнями заново асфальтированных улиц и скверов, новых зданий, с новыми пригородами и кордоном новых фабрик на ее окраинах. Это верно и относительно менее значительных городов.

Новые города возникли в степях и пустынях, по меньшей мере, 50 городов с населением от 50 до 250 тыс. человек. Все они возникли в последние четыре года, каждый из них является центром нового предприятия или ряда предприятий, построенных для разработки отечественных ресурсов. Сотни новых райэлектростанций и целый ряд гигантов, подобно Днепрострою, постоянно воплощают в жизнь формулу Ленина: «Социализм есть советская власть плюс электрификация». Советский Союз организовал массовое производство бесконечного множества предметов, которые Россия никогда раньше не производила: тракторов, комбайнов, высококачественных сталей, синтетического каучука, ширико-подшипников, мощных дизелей, турбин в 50 тыс. киловатт, телефонного оборудования, электрических машин для горной промышленности, аэропланов, автомобилей, велосипедов и нескольких сот типов новых машин.

Впервые в истории Россия добывает алюминий, магнезит, апатиты, йод, поташ и многие другие ценные продукты. Путеводными точками советских равнин являются теперь не кресты и купола церквей, а зерновые элеваторы и силосные башни. Колхозы строят дома, хлева, свинарники. Электричество проникает в деревню, радио и газеты завоевали ее. Рабочие учатся работать на новейших машинах. Крестьянские парни производят и обслуживают сельскохозяйственные машины, которые больше и сложнее, чем то, что видела когда-либо Америка. Россия начинает «мыслить машинами». Россия быстро переходит от века дерева к веку железа, стали, бетона и моторов».

Так отзывались о СССР в 30-х годах гордые англичане и американцы, завидуя советским людям – нашим родителям.

Изменения в обществе влияли на сознание людей, изменяя его в нужную государству сторону. Но велось и целенаправленное воспитание общества, особенно детей и молодежи. Причем совсем не так, как многие из нас это помнят по годам брежневского «развитого социализма», когда говорились правильные, но скучные, набившие оскомину слова, которым никто не верил, считая их лишь данью обязательному, свыше установленному ритуалу.

Очевидно, главное различие брежневского времени со сталинским состояло именно в том, что в сталинские годы словам верили. Верили не потому, что были наивны и доверчивы. Просто слова тогда подкреплялись делами, обещания выполнялись, планы претворялись в жизнь. Страна реально строилась, создавала мощную, современную индустрию, социальные лифты работали на полную мощность, любая мечта могла стать явью, если проявить настойчивость и характер.

А главной мечтой того времени совсем неслучайно стала авиация. Да, почетом окружали ученых, конструкторов, рабочих-стахановцев, но главными героями были летчики. Страна буквально бредила небом, о летчиках снимали фильмы, писали картины, сочиняли песни и стихи. Трудно было найти мальчишку, который бы не хотел стать летчиком. И государство шло навстречу этим мечтам. В 1936 году в стране насчитывалось 150 аэроклубов, тогда как в 1930-м их было только четыре, кроме того – 240 планерных станций с 1200 инструкторами и 2000 планеров, 600 парашютных вышек. Парашютные вышки строились даже в колхозах. В журналах печатались подробные инструкции по сооружению вышек, подсказывалось, что «под парашютную вышку можно приспособить любое сооружение: колокольни церквей, башни минаретов, башни крепостных стен, фабричные трубы». По приблизительной статистике за 1935 год с парашютом прыгнуло более миллиона человек, в 1936-м, по разным оценкам, прыжки совершили более 1,3 млн человек.

По мнению В. В. Волкова, декана факультета политических наук и социологии Европейского университета в Санкт-Петербурге, «летчики и парашютисты являлись центральными культовыми фигурами середины 30-х годов, образцами героизма как мужского, так и женского, моделями, созданными для подражания. Атмосфера тридцатых годов – это стремление к полету на всех возможных технических средствах: самолетах, планерах, дирижаблях, воздушных шарах, а также прыжки с парашютом, ставшие особенно массовыми в 1936 году. Конечно, покорение воздушного пространства было частью более широкого и всеохватывающего движения. В этот ряд героических практик следует включить и стахановское движение, и покорителей Северного полюса, и спортсменов, и военных и других. Но летчики, в силу ряда присущих им особенностей, занимали особое место. Они совмещали в себе высшие достижения технического прогресса, зрелищность, риск, эстетику, наглядный и продолжительный героизм…».

И становились мощным фактором воспитания нового человека, человека будущего, которому покоряется не только земля, но и небо. Великая идея, овладевшая массами, особенно молодежью, давая крылья в духовном плане, требовала и физически реализовать этот порыв. Эти молодые мечтатели и энтузиасты хотели летать, летать «все выше, и выше, и выше, преодолеть пространство и простор…», веря, что именно так они перелетят из прошлого в прекрасное светлое будущее, веря, что для этого «нам разум дал стальные руки-крылья, а вместо сердца – пламенный мотор». С другой стороны, с рациональной точки зрения, такое стремление ввысь, к небу, к полету легко объяснимо приближающейся войной, необходимостью овладевать новой техникой, которая скоро может стать боевой. Ведь освоение воздушного пространства и авиационной техники есть часть военного строительства, обороны страны. («И в каждом пропеллере слышим спокойствие наших границ»). Кроме того, оно входило и в более широкий индустриальный проект, милитаризацию страны, военизацию населения.

Не случайно тридцатые годы стали временем выдающихся рекордных полетов и перелетов. Советскими летчиками были установлены многочисленные мировые рекорды. Именно на 30-е годы приходятся подвиги Чкалова, спасение челюскинцев, беспересадочный перелет в США Белякова и Байдукова, полет на Северный полюс Водопьянова, полеты в стратосферу Коккинаки. Сам знаменитый конструктор космических аппаратов академик Королев начинал как летчик в 30-е годы.

Мало того, героическая профессия летчика перестала быть привилегией только мужчин. В самом деле, если революция провозгласила равноправие женщин, то почему советское государство должно препятствовать девушкам летать, становиться летчицами и парашютистками? И девушки тоже устремились в небо. Летчицы Гризодубова, Раскова и Осипенко (экипаж самолета «Родина») установили женский мировой рекорд дальности беспосадочного полета. В войну, как помним, были эскадрильи девушек-летчиц, немалое число которых стало Героями Советского Союза. С парашютных клубов начинали и наши космонавтки, хотя после войны число женщин-летчиц стало резко снижаться.

Освоение воздушного пространства имело и другой – социальный – эффект. «По сравнению с двадцатыми, в тридцатые годы произошел существенный политико-культурный сдвиг, – пишет В. В. Волков. – Его зафиксировали по-разному многие исследователи советской культуры. Это переход от коллективизма к большему индивидуализму… от массового человека к выдающимся личностям. Коллектив перестает быть героем социалистического строительства; начиная с 1935 года и особенно в 1936 году и далее таким героем становится личность, своего рода сталинский сверхчеловек».