– Надо будет, перестреляю, – невозмутимо заявил Покрышкин, поворачиваясь к наркоману и заглядывая ему в глаза. – Сколько на хате еще народу? Сколько торчков, сколько ныряльщиков?

– Ну, так пойди да посчитай, – сонно облизывая пересохшие губы, попробовал огрызнуться держатель притона, за что получил легкий, но качественный тычок стволом в кадык.

– Будешь шипеть, гнида, я в тебя весь магазин разряжу, а потом иголки выну и скажу, что ты от передоза ласты склеил, ясно? – Сейчас Матвееву казалось, что на корточках рядом с ним сидит не его начальник, а какой-то совершенно чужой и дикий мужик. – Вопрос повторить?

– Не надо, гад фашистский… – За это сутулый получил уже настоящий удар в ухо. Зашипев, но прекратив огрызаться, он прижался к стене, затравленно глядя на незнакомцев. – Кто по колесам, тех трое, они наверху, где музыка… С ними кальянщики еще… двое. По-тяжелому кто увлекается, такой сейчас один, он в соседней комнате…

– Вампиры где?

– Напротив через коридор, четверо их, – всё еще поскуливая от боли, бормотал сутулый.

– Ну-ка, милейший, расскажи мне теперь, давно ли в гробы стали наркоту примешивать? – прищурился Павел, но у наркомана вполне естественно расширились глаза.

– Ты чо несешь-то, папаша? – искренне удивился он, словно забыв про боль в ухе. – Это ж кому такое в голову придет? Это ж верный кирдык… Не-е, наши таким не балуются, я тебе точно говорю. Кто хочет глотнуть или покурить, с нырянием не смешивает, отвечаю. А если и есть такие психи, я их не знаю…

– Ну смотри, касатик, если врешь…

– Да с чего мне врать-то? А тебе вообще какой интерес? Вы двое хоть понимаете, что тут совсем непростые люди собираются, а? Вам ведь проще банк ограбить, целее будете, ей-богу…

– Не упоминай всуе, – равнодушно ответил Покрышкин, поднимаясь на ноги. – Соберешь иголки и догоняй меня…

Последняя фраза, как чуть запоздало догадался Алексей, предназначалась ему. А Павел, уже выходя из комнаты, небрежно обернулся и, почти не целясь, по разу выстрелил в сутулого и его молчаливого предателя. В коридоре Покрышкин деловито осмотрелся, меняя магазин, и двинулся в сторону лестницы. Ошеломленный Матвеев вдруг остался один.

Осторожно, чтобы не наступать на лежащих повсюду людей, Леша прошел внутрь, склоняясь над девушкой и парнем с нагловатым лицом. Боязливо, будто те могли проснуться, выдернул иглы, не без брезгливости вытер капли крови об одежду наркоманов. Убедившись, что сутулый и его Иуда тоже спят, выдернул оставшиеся заряды «Шершня». Аккуратно, чтобы не уколоться, Леша спрятал иглы в отдельный карман саквояжа.

В это время в коридоре послышались многочисленные шаги и приглушенные голоса. Похолодев от ужаса, Матвеев бросился к двери и выглянул в щель…

Он так и не узнал, что именно Покрышкин сказал находящимся на втором этаже наркошам. Но те, боязливо оглядываясь и обуваясь чуть ли не на ходу, торопливо покидали квартиру. За ними, будто пастушья собака, брел сам Павел, неспешно покуривая сигарету.

Выпроводив за дверь последнего из гостей притона, он опять закрыл все замки и прислушался к происходящему в стенном шкафу. Удовлетворенно кивнув, стряхнул пепел на богатый ковер прихожей и, приглашая, указал на комнату с выключенным светом.

– Ну вот, коллега, теперь нам никто не помешает. – Алексей не без облегчения услышал уже привычный басок начальника, лишенный бандитских ноток. – Приступим к работе?

Однако на пороге комнаты, где, по словам сутулого, хранились гробы, Матвеев дотронулся до локтя шефа.

– Павел? – неуверенно спросил он, кивая в сторону спящих наркоманов. – Я насчет проблем, о которых говорил этот паренек… Ну, что тут непростые детки… Они ведь нас видели, не так ли?

– Ага, – с готовностью подтвердил Покрышкин, поворачиваясь к напарнику. – Но ты не переживай, Леха, всё будет пучком. Я тебе потом в офисе краткую лекцию прочитаю про наши полномочия, чтобы тебе спокойнее было, ладно? Ну да, видели они мою рожу, шлем приметный. Да только кому расскажут? Ментам? Те за нас. Папкам своим богатым? Это могут. Да только словам наркомана даже отец родной верит не всегда. Ну, а если кто из родителей захочет за поруганную честь сынишки вступиться, то я уж как-нибудь с этой проблемой разберусь… Есть у тебя еще вопросы?

И Леша, в какой-то степени умиротворенный ладным рассказом шефа, отрицательно покачал головой.

– Тогда, Леха, пойдем-ка будить наших засонь, – бодро подвел итог Павел, шагая в темную комнату и сразу же включая верхний свет.

Под потолком вспыхнули яркие белоснежные лампы, наполняя комнату ослепительной стерильностью элитного морга. Помещение оказалось просторным, почти как кухня, но вот загаженности или мусора тут не было и в помине. Чистый пол со змеящимися по нему свитками проводов мыли каждый день по два раза. Протирали пыль со стеклянных крышек саркофагов, проверяли уровень питательных смесей, настройки программ.

Всего гробов в комнате было четыре, все занятые. Стояли в рядок у левой стены, напоминая больничную палату. Напротив разместились столы с АйПи-станциями и дисплеями, по которым скакали уже знакомые Матвееву графики и таблицы. В углу виднелся массивный куб генератора на случай перепадов энергии, над ним висели огнетушитель и аптечный шкафчик. Шторы единственного, хоть и очень широкого окна были плотно задернуты.

Покрышкин деловито прошелся мимо гробов, заглядывая внутрь каждого. Заметив, что напарник застыл в дверях, махнул ему рукой, придвигая один из офисных стульев, стоящих у столов. Леша, всё еще оглядываясь в пустой коридор, неуверенно вошел, поставил саквояж на стул и распахнул его пошире.

– Проснись, красавица, проснись, – принялся воодушевленно бормотать его шеф, возвращаясь к первому саркофагу. – Открой сомкнуты негой глазки…

Он звонко щелкнул двусторонними запорами крышки, поморщившись от вырвавшегося изнутри воздуха. Перешел ко второму гробу, защелкал его замками, продолжая бормотать стихи:

– Пусть птичьих песен трели лаской тебя разбудят в эту жизнь. – Затем запоры отомкнулись на третьем и на четвертом гробах.

В комнате откровенно испортился воздух, а еще теперь Алексей смог рассмотреть обнаженные тела ныряльщиков, рядком лежащие перед ним. Двое выглядели более-менее сносно – их степень ожирения не превзошла того же Алферова. Видимо, ушли в запой сравнительно недавно… А вот третий и четвертый вампиры ничего, кроме отвращения, не вызывали. Толстые, обрюзгшие, они казались бесформенными тушами жира и сала, ловко залитыми в мягкие удобные лежанки саркофагов.

Несмотря на то что в гробах были установлены системы очистки кожи, кое-где их огромные тела покрывали следы пролежней. Кожа была бледной, рыхлой, и даже без экспертизы Алексей мог бы предположить, что вампиры лежат в своих убежищах не первый месяц…

Порхая между саркофагами и их станциями управления, Павел что-то виртуозно набирал на клавиатурах, успевая молниеносно сверяться с показаниями приборов жизнеобеспечения.