В этой экскурсии описывались и другие достопримечательности Поклонной горы: Мемориальная мечеть, храм Георгия Победоносца, говорилось также и о решении построить буддийский дацан, но его так и не успели построить. Володька подозревал, что входы в бункер есть и в этих храмах. Это было бы символично, но уж слишком неудачно они были расположены, и, видимо, поэтому использовался только один из них — в синагоге.

Шли больше двадцати минут. Мешки сняли только возле камеры термообработки, и началась привычная всем процедура. Володька подозревал, что их специально водили кругами, чтобы выждать необходимый инкубационный период.

После медицинского отсека их встретил лично дядя Зураб. Он сердечно обнял Ивлева и коснулся губами его щеки. Володьку он лишь одобрительно и вместе с тем немного покровительственно похлопал по плечу:

— Я вас, дарагие мои, сейчас провожу в Правительственный сектор, там отдохнёте с дороги, а потом можно и о делах поговорить.

Зураб шел впереди и лучился радостью от встречи. Он был как всегда толст и лощён, казалось, всё его низкое коренастое тело было покрыто короткой седой щетиной. Голова же напоминала хорошо отполированный шар и даже отражала свет ламп в коридоре.

— Жень, родной, ты слышал, зары, кажется летать научились? — продолжал светить лысиной и улыбкой Зураб, старательно делая вид, что не обращает внимания на шестерых охранников, которые построились вокруг прибывших в некое подобие римской «черепахи»[9].

— Да, было что-то такое, слышал, но подробностей не знаю, — ответил Ивлев.

— Да у домодедовских самолёт исправный ненароком оказался, наши все не могут понять, откуда у них топливо. Агентов у Генералитета там не было, их всегда сразу разоблачали… И как они научились управлять такой сложной машиной? Просто взяли и улетели на Готланд.

— Так значит, Зураб, полёт всё же возможен?

Усупашвили протестующе замахал руками:

— Ты што, дарагой! Это же смерть! Экспедиции уже не раз организовывались и в Варберг, и на этот чёртов Готланд. Если ты забыл, то твой анклав тридцать лет назад отправил туда экспедицию, и чем это закончилось? Вернулся кто-нибудь?

— Пока никто, — задумчиво произнёс Ивлев, прокручивая в голове картины давно минувших лет. — Однако если заражённые вернутся, но уже с антивирусом, это будет огромный просчёт.

— От этого удара не оправится никто… — изменился в лице дядя Зураб.

— Вот именно. Сам подумай, какие настроения сейчас царят в обществе? Все, кому не лень, скоро начнут обсуждать этот полёт и спрашивать: «Зурабчик, почему зары могут, а мы не можем?..»

— И то верно. Нужно их как-то отвлечь, может быть, эту организовать… как её…

— Экспедицию, — услужливо подсказал Ивлев.

— Да, да, дарагой! Я скажу Нариману…

— А что с Камилем Эдуардовичем?

— Погиб Камиль, Женя, погиб три месяца назад… Геройски погиб, дарагой, как воин, — вздохнул Усупашвили. — Нариман теперь за него. Короче, я Нариману скажу, а там, как решат наверху — такие вопросы надо решать с… А вот мы и пришли, — перебил сам себя дядя Зураб. Он остановился перед дверью апартаментов, набрал код и толкнул ее ногой: — Проходи, Женя, устраивайся. Володю я устрою здесь рядом, соседняя дверь.

Ивлев остался один.

Да, вот тебе и повод задуматься. Зураба он знал не один десяток лет, Камиля Фархатова тоже. За это время он научился играть с ними на одном поле… Но вот о младшем брате Камиля Наримане он не знал почти ничего.

Да и как мог погибнуть Камиль? Это обтекаемое «геройски, как воин»… Что-то здесь нечисто. Полковник Фархатов не был склонен лично идти в атаку, он слишком любил себя, любил жизнь, женщин, застолья — всё сразу и в большом количестве. Кому-то Камиль мог показаться открытым и дружелюбным, но Ивлев знал, что это маска, знал это так же уверенно, как и то, что Фархатовы не являются истинными хозяевами Соколиной Горы.

«Эх, Клёнушка, если бы ты больше внимания уделял внешней политике и связям, я бы сейчас знал больше…»

«Но был бы ты тогда жив?» — голосом Клёна осведомилась совесть.

«В этом и вопрос…»

Николаев-старший, несомненно, знал больше, Ивлеву же приходилось находиться в делегациях на вторых ролях, и эта второстепенность всегда злила его. Теперь он главный, но не владеет полной информацией, и это злило его ещё больше. А злость — плохой советчик.

Пройдясь по комнате, Ивлев сел в кресло. Этот номер был ему знаком как свои пять пальцев. Зураб называл его правительственным, но Ивлев подозревал, что это всего лишь номер для гостей. Номер, не апартаменты, а именно номер, всё здесь было какое-то уравнительно-совдеповское, но не было той советской добротности, качества и основательности — оставался только неприятный осадок. Хозяева Соколиной Горы были люди прижимистые и умели считать деньги, гостеприимностью не отличались — всегда селили в один и тот же номер, всегда приставляли дополнительную охрану из своих. Вглубь бункера не пускали — все переговоры проводились в пределах двух уровней.

Уровнем ниже располагался конференц-зал, в котором и принимались все делегации, проходили обсуждения, подписание документов и прочие формальности. Затем главы делегаций куда-то уходили, а Ивлеву и остальным членам делегации предлагали перекусить в местном буфете. Меню там не отличалось разнообразием, от мясных блюд Ивлев всегда тактично отказывался, приходилось довольствоваться разного рода крем-супами. Во время таких перерывов Ивлев поминал добрым словом родной анклав, где с сельским хозяйством и животноводством всё было в порядке.

Неожиданно в дверь постучали. Ивлев тут же сел прямо: «Кто бы это мог быть?» В комнату вошел элегантно одетый человек, который вполне мог бы сойти за Вито Корлеоне в молодости — не хватало только розы в петлице; впрочем, её с успехом заменял кроваво-красный рубин.

— Добрый день, Евгений Иванович, простите, что прервал ваш отдых. Меня зовут Нариман Эдуардович Фархатов, — вошедший протянул руку Ивлеву, — я рад видеть вас в нашем анклаве и пришел засвидетельствовать своё почтение лично.

Ивлев был ошарашен. Какое позительное отличие между братьями! Статный и элегантный Нариман был полной противоположностью Камилю. Камиль Фархатов был низенький толстяк, а уж к изящным словесам никогда не прибегал.

— Как вас тут разместили? Всё ли в порядке? — видя замешательство Ивлева, осведомился Фархатов.

— Спасибо, к этим апартаментам я уже привык.

— Лучшее — враг хорошего, а эти апартаменты определённо хороши. Через час будет стандартное подписание соглашений — полагаю, что вопросов возникнуть не должно, мы даже готовы продать огнесмесь с изрядным дисконтом. Но я здесь по другому поводу. Я хотел бы прямо спросить вас: зачем вам экспедиция на Готланд?

— Ну, прежде всего не вам, а нам. Есть маленькая вероятность, что экспедиция увенчается успехом. И тогда кто первый получит вакцину, тот первый и выйдет на поверхность, а следовательно, получит возможность беспрепятственно осваивать все ресурсы, организовать очередь на получение вакцины и диктовать свою волю всему миру. Мы — два наиболее сильных анклава, и мы должны начать это дело вместе.