на воле,

Громко крикнут "верхам": Доколе

Получать нам от вас лишь крохи

И считать, что дела не плОхи?

Посмотрите с кремлёвских вершин -

Все мы разные, и разный аршин,

Тот, которым измерили нас,

Чтобы жили без лишних иллюзий,

И, конечно, без лишних прикрас

И на этом закончу свой длинный рассказ,

Отдохнуть дав измученной музе…

***

В поэтическом творчестве жирную точку

Решил я поставить, считая, так надо.

Писал для жены, для сына, для дочки,

Но понял, они этому просто не рады.

Считают, отец их блажит, не более,

Увлекшись стихами на старости лет.

Но им не понять, что душевною болью

Хотел поделиться с людьми тет-а-тет.

***

В магазиновой подсобке

На из-под водочки коробке

Обнимались тихо, кротко

На свиданьице коротком.

Я запретных мест не трогал,

Целовал куда попало.

Разрешали вроде много.

Мне казалось – очень мало.

Я дрожал от нетерпения:

Так хотелось с нею слиться.

И отбросив все сомнения,

Умереть и возродиться…

***

Жалко детей моих – мой оплот.

Они так и не сформировались.

На ноги встали, но не поднялись,

До означенных жизнью высот.

Нервы мотали вволю, поверьте.

Изрядно испортили сердце и кровь.

Я же просил: вы, ребята, измерьте

Вклад материнский, отцову любовь.

Их положите на чашу весов,

На другую – зародыши злости.

Двери закройте на прочный засов,

Если дурость попросится в гости.

Я взор обратил в закоулки души…

Я взор обратил в души закоулки,

Пытаясь найти подсказку, разгадку,

Почему мне бывает так муторно гадко,

Когда я брожу по залам по гулким.

За время, что прожил,

Должны здесь скопиться

Ценного груза множество.

На деле – пусто. И в пору напиться.

Приходим с возрастом к истокам…

Мы с возрастом приходим к тем истокам,

И к тем любви неУдержным потокам,

Которые когда-то избегали,

Из чувства ложного морали…

Учили нас по жизни быть скромнее,

И помнить то, что сказано злодеем:

Мол, нет в Союзе секса и утех,

К чужой жене уйти, так просто грех.

Ячейка общества нам стала клеткой,

А чувства личные – рулеткой,

Где колесо любви крутилось вспять,

И многим было ставок тех не взять.

"Прощай!", – сказал. А надо было: "Здрасте!"

Я в цепкой памяти храню

Безумной нОчи иступленье.

Себя неистово браню -

Не сохранил я то мгновенье…

Был близок к жизни идеалу,

Мог дальше пить напиток страсти,

Но не притронулся к прелестному бокалу.

"Прощай!", – сказал. А надо было: "Здрасте!"

Вдруг захотелось позитива

У нас у каждого набралось

Обид нелепых целый ворох,

Посылов верных и неверных,

К тому, кто друг, к тому, кто ворог.

С годами, правда, оказалось,

Что зря испытывали нервы.

Всё неприятное забылось,

Вдруг захотелось позитива.

Себе сказал я, не суди.

И просветлела перспектива,

И сердце пламенно забилось

В моей надорванной груди.

Я клял любовь – приют обмана…

Гнетёт всё мысль одна и та же:

Сумел ли я стоять на страже

Моей любви, лучами озарённой,

И прав ли был, любовью опьянённый,

Когда при маленькой размолвке

Пытался сделать остановку

В чудесных наших отношеньях,

В любви прелестной проявленьях.

Бежать из тягостного плена

Навстречу новым переменам.

И с наваждением тирана

Я клял любовь – приют обмана…

С годами понял, хочется мне вновь

Пройти тропой, что названа "любовь".

Пугает больше, чья-то злая сучность…

Непредсказуемых встречаем на пути немало.

Они пугают иногда змеиным жалом.

Но не боимся их – такая наша сущность.

Пугает больше, чья-то злая сучность…

Не ослеплён стихами, что рождались…

Пред музою своею преклоняясь,

Я всё же вижу взлёты и огрехи.

Я многое писал лишь для потехи.

И вот теперь печально в этом каюсь.

Не ослеплён стихами, что рождались

И на бегу, и в будней суматохе.

Слагал, как мог. И все они писались

Во славу нынешней уродливой эпохи.

Мечтал, что всяк, кто прочитает,

Поймёт души волнительной порывы,

Одарит словом добрым, не облает,

За строчкой пламенной призывы…

***

Талый воск догоревшей свечи

Упадет на холодный гранит.

Верю, сердце моё сохранит

От души кладовой ключи.

Каждый жест твой, и каждый взгляд,

Все слова, что сказала, помню.

Что забыл, то возможно восполню.

И они, как всегда, окрылят.

Расстаёмся. Но встретимся скоро.

За тобою шагну я в вечность.

И прости за мою беспечность,

За убогость судьбы коленкора…

А. С. Пушкину, заочно

Призвав себя водить пером,

Мараем белый лист несмело.

Что можем выразить стихом,

Коль чье-то сердце онемело?

Но ЭТО Сердце вновь и вновь

Нас к жизни призывает.

Лелею тайную любовь,

И по нему страдаю…

Стихи рождаются не сразу…

Стихи рождаются не сразу.

На полотно кладу я фразы -

Цветные акварели краски.

Беру не просто для раскраски,

И не использую все разом.

И кистью тонкою умело

Берусь решительно за дело.

Штрихи кладу и опасаюсь,

Не сильно ль я листа касаюсь.

Но мне подсказывает ум,

Властитель непокорных дум,

Что в поэтическом стремлении

Иду я в верном направлении.

Дороже мне всех благ на свете -

Мои стихи. Они как дети…

И полотно моё покинув,

Они приходят к вам. Дела отринув,

Читайте смело и открыто,

Всё то, что мною пережито…

***

Верной дорогой, товарищ, идёте.

Сказал мне когда-то гений.

С тех пор я, отбросив весь ворох сомнений,

В любви, и, конечно, в работе.

И несмотря на бесовский шабаш,

Построил квартиру, увы, не шалаш.

И хоть говорят: С милым рай в шалаше,

Но всё же мечтают, чтоб белый Porshe

Мирно стоял у железных ворот,

А вместо овчарки – мордоворот.

В квартире просторной – красивая краля

Тупо уставилась в книжечку Даля.

О чём с ней беседовать? Трудно понять.

Разве что, Даля отбросив, обнять,

Потискать слегка, как солдат на войне.

И тут же вернуться к законной жене.

И скажет она своему обормоту:

Верной дорогой, товарищ, идёте!

P.S. обормот – негодный, никчёмный, неразумный человек

***

Откуда я? Из Петрограда, Петербурга, Ленинграда?

Я из города, пережившего блокаду.

Из столицы первой, и другой не надо.

Здесь меня увидев, мать была так рада,

Словно в голод плитке шоколада.

Город мой – прекрасней сада.

В жизни он моей и радость, и услада.

Здесь родился, здесь моя душа

К гавани последней прибудет неспеша.

***

Срываю цветок