— Да… эго профессиональное мастерство. Вы слышали о балах, которые ежегодно проходят в имении графини Преображенской?

— Конечно. В этом году бал посетили мои друзья. Я, увы, не смог…

— Так вот, — начал свой рассказ «барон», — графиня вот уже несколько лет нанимает актеров мужчин, чтобы они занимали почтенных отцов семейств различными шутками и анекдотами, пока их дочери и сыновья развлекаются в мазурках, польках и тому подобном. Почтенные матушки всегда найдут о чем поболтать… Впрочем, в наши обязанности входило развлекать почтенных вдов, а таковых на балах у графини — с избытком. Так я, кстати, познакомился с госпожой Всеволожской, у нее дочь на выданье. Мне она очень понравилась, сам не знаю, как я назвался фон Унгером. Может, потому, что его особняк — недалеко от моей скромной бедной квартиры? Теперь мне трудно объяснить… Словом, я кружил госпожу Всеволожскую в танцах. В перерыве между ними ко мне подошел распорядитель бала, он-то знал нас, актеров, в лицо, и сказал, что некая молодая особа желает поговорить со мной. Теперь я знаю, что этой особой была старшая сестра Софьи Николаевны, Елизавета. Она предложила мне за некое вознаграждение прикинуться одноглазым и разыграть сестру. Только и всего! На этом все и закончилось бы, если бы не мое страстное профессиональное желание — вжиться в образ! Короче говоря, я представился господину Бироеву бароном фон Унгером, попросил разрешения посещать его дом. Разумеется, имя барона произвело впечатление: так я стал посещать Софью Николаевну и оказывать ей знаки внимания. Елизавета Николаевна же меня избегала по известным причинам…

— Да, сударь, вы переиграли! — резюмировал Альберт. — А на что вы, собственно, рассчитывали?

Самойлов пожал плечами.

— Да ни на что… Просто было приятно побыть «бароном», посещать приличный дом, ухаживать за прелестной барышней. Я понимал, что рано или поздно все должно закончиться.

— Непонятно только одно: почему вы должны изображать одноглазого? — поинтересовался Альберт.

— Ну, вы-то, собственно, тоже не при двух глазах, — заметил актер.

Поручик рассмеялся и сдвинул повязку, показав актеру уже побледневший синяк под глазом.

— Оба на месте, как видите. Ну, так что вы скажете?

— Точно не помню: кажется, Софья решила, что должна выйти замуж за одноглазого… В общем, бред какой-то. На тот момент меня интересовало вознаграждение, и я его получил.

— Так, так… Интересно. Значит, виновница маскарада — Елизавета Николаевна! Кто бы мог подумать?! Как же мне сказать об этом Софье Николаевне?

Самойлов пожал плечами:

— Скажите все как есть…

— Пожалуй. Надеюсь, я более не увижу вас в доме Бироевых? Иначе…

— Не извольте беспокоиться, Альберт Вениаминович! Не увидите, честное слово!

Поручик хмыкнул.

— Ну, посмотрим, чего стоит честное слово актера.

* * *

Мужчины вернулись в зал, где их дамы наслаждались пением цыган. Впрочем, наслаждалась лишь госпожа Всеволожская, а Софья Николаевна делала вид. Она с нетерпением ждала появления Альберта, и вот, когда он вошел в зал в сопровождении целого, невредимого и не искалеченного «барона», она мысленно поблагодарила Всевышнего.

Мужчины сели за стол. «Барон» тотчас осушил два бокала шампанского и заказал еще. Альберт же пить не стал, он наклонился к нежному ушку Сонечки. Ощутив его горячее дыхание, Сонечка затрепетала. Альберт между тем прошептал:

— Он во всем признался.

Девушка встрепенулась и с благодарностью взглянула на своего кавалера, который тут же запечатлел на ее руке страстный поцелуй.

Вечер получился натянутым. Пожалуй, лишь госпожа Всеволожская получила от него истинное удовольствие.

Альберт и Соня встали, откланялись своим компаньонам и покинули ресторан. Вдова выразила неподдельное сожаление и разочарование.

Соне же не терпелось узнать все подробности разговора Альберта и мнимого барона.

Карета поручика тронулась, направляясь к дому Бироевых. Сонечка заметно нервничала и, наконец, не выдержала:

— Отчего вы молчите, Альберт Вениаминович? Говорите же, прошу вас! Не томите!

Альберт никак не мог решиться признаться барышне, что ее же родная сестра сыграла над ней злую шутку.

— «Барон», конечно же, не барон. Он артист, некий Самойлов Григорий Иванович. Никогда о таком не слышал, словом, актер второсортный.

Соня схватилась за веер, да так, что он хрустнул.

— Теперь понятно, откуда бесконечные любовные стихи! Негодяй! Бесчестный человек! А почему он изображал одноглазого? — не унималась Соня.

Поручик замялся.

— Не знаю…

— Вы не договариваете, Альберт Вениаминович! Признайтесь, вы же все знаете?!

Поручик вздохнул.

— Вас решили разыграть. Поверьте, совершенно без злого умысла.

Веер в руках Сони треснул, поручик даже встрепенулся, не ожидая подобной реакции.

— Наверное, здесь не обошлось без моей сестрицы Лизы. Более некому… Коварная, подлая…

Альберт молчал в знак согласия.

— Может, не стоит делать скоропалительных выводов?

— Я точно знаю — это она… А разве вы ничего не узнали от Самойлова? Никогда не поверю! Просто не хотите меня расстраивать тем, что родная сестра замыслила подлость!

Альберт воздержался от комментариев.

— «Барон» более никогда не переступит порога вашего дома.

— И прекрасно! — в сердцах воскликнула девушка. — Иначе я… я…

Она разрыдалась. У поручика сжалось сердце. Он схватил руку девушки и начал осыпать ее поцелуями.

— Только прикажите, и я пристрелю его на дуэли! Ради Бога, не плачьте, умоляю! Я не вынесу ваших слез.

Соня не могла успокоиться: мало того, что ее предала сестра, так еще и выставила на всеобщее посмешище! Хорошо, хоть все так закончилось. Девушка на мгновение представила, как коварная Лизка ликовала, и она расплакалась с новой силой. Альберт не знал, как утешить свою очаровательную даму сердца, и привлек ее к себе.

Соня настолько чувствовала себя униженной последними событиями, что даже не сопротивлялась. Тогда поручик набрался храбрости и поцеловал Сонечку прямо в губы. Неожиданно она подалась к нему и страстно обняла его за шею.

Во время бурных объятий повязка поручика съехала, обнажив вполне здоровый, но несколько посиневший от синяка глаз. Соня тотчас заметила такой казус.

— Ой, что такое?! — буквально взвизгнула она. — Вы тоже хотели меня разыграть! И вас моя сестрица наняла? — негодовала она, задыхаясь от волнения.

— Помилуйте! Все совсем не так! — пытался оправдаться Альберт, прилаживая повязку обратно на глаз. — Мне и в голову не приходило посмеяться над вами. Только сегодня я узнал от Самойлова о том, что вы должны связать свою судьбу с одноглазым мужчиной. Но я-то ношу повязку уже несколько дней. — Он в сердцах сорвал повязку с глаза. — Смотрите, смотрите, у меня — синяк. Или, простите за фамильярность, — фингал. Не мог же я появиться в приличном обществе в подобном виде. Я даже на службу ходить не могу! А вы говорите: разыграть! Я никогда бы не посмел! Я… я… люблю вас!