в пользу узкого, жесткого на вид дивана. Он выглядит точно так же, как стильный диван с острыми краями, который вы ожидаете увидеть в шикарном гостиничном номере, предназначенный для того, чтобы смотреть телевизор или чопорно сидеть, а не спать.

— Если, конечно, — продолжает Левин с той же ухмылкой, играющей в уголках его губ. — Ты не хочешь, чтобы я разделил с тобой постель.

Эти пронзительные голубые глаза встречаются с моими, и вопреки себе я чувствую, как у меня перехватывает дыхание. Слишком легко представить его высокое, мускулистое тело, вытянувшееся рядом с моим под одеялом, его тепло рядом с моей кожей, между нами почти нет одежды. Легко представить, как он мог бы повернуться ко мне во сне, обхватить меня одной из своих мускулистых рук, оберегая меня, или, что более вероятно, держа меня в плену.

— Тебе вполне подойдет диван, — натянуто говорю я ему. — Я думала, ты потребуешь кровать.

— Не могу допустить, чтобы ты плохо спала, — жизнерадостно говорит Левин, поднимаясь на ноги и возвращая кресло с подголовником на прежнее место, как будто теперь между нами все улажено. И я полагаю, по его мнению, так оно и есть. — Тебе нужно быть сообразительной, чтобы хорошо выполнять свою работу.

— Мне понадобится одежда из моей квартиры. — Я с тревогой прикусываю нижнюю губу, задаваясь вопросом, позволит ли он мне хотя бы сходить за ней. — Я не могу просто надевать один и тот же наряд снова и снова.

— Я получил разрешение на покупку для тебя новой одежды.

— Нет. — Слово выходит резче, чем я намеревалась, и я вижу, как Левин поднимает бровь, как будто удивленный тем, что я так с ним разговариваю. Ну, он не должен быть таким, по крайней мере, на данный момент.

— Я имею в виду, Гриша заметит. Если я появлюсь в более новой и красивой одежде, чем он привык меня видеть. Он поймет, что что-то не так.

— Это справедливое замечание. — Левин раздумывает. — Тогда мы пойдем вместе, — говорит он тоном, не терпящим возражений. — Завтра. Я провожу тебя обратно в твою квартиру, чтобы ты могла забрать кое-что из своих вещей и привезти их сюда.

От этого человека действительно никуда не деться. Какой бы способ я ни пыталась придумать, чтобы получить от него немного пространства, хотя бы ненадолго, чтобы привести в порядок свои мысли, он находит способ помешать этому.

Я просто собираюсь остаться с ним на некоторое время. А когда я не буду с ним, я буду с Гришей.

Это не очень обнадеживающая мысль.

— А как же моя учеба? Мои занятия? Я не могу просто перестать ходить. — Я свирепо смотрю на него, давая понять, что это не то, от чего я так легко откажусь. — Я слишком много работала…

— Ты возьмешь отпуск. Твоя больная бабушка будет достаточной причиной для этого. Департамент будет более чем готов отпустить тебя. На самом деле, я взял на себя смелость заполнить формы за тебя.

У меня отвисает челюсть. 

— Ты... что?

— Они были доставлены сегодня утром. На самом деле, если бы я не догнал тебя на лестнице, я думаю, твой отдел был бы очень удивлен, увидев тебя там, хотя они, вероятно, просто предположили бы, что ты пришла забрать какие-то свои вещи.

Я смотрю на него с недоверием. Из всех вторжений в мою личную жизнь на данный момент, это кажется одним из худших. Моя репутация в отделе – это репутация надежного человека, даже пока я была с Гришей, я никогда не позволяла ему уговорить меня пропустить занятия или отказаться от работы репетиторства. Оправдание, которое привел Левин, хорошее, но тот факт, что эти бумаги были отправлены без моего ведома, что все это было приведено в действие этим утром, еще до того, как я узнала о существовании Левина, кажется такой ужасной манипуляцией, таким агрессивным маневром, что меня снова тошнит.

— Ты действительно продумал все это до того, как я об этом узнала, не так ли? — Я тяжело сглатываю. —Ты всегда собирался похитить меня этим утром, это был просто вопрос времени и места.

— Я уже некоторое время наблюдаю за тобой, Лидия, ожидая подходящего момента, когда все встанет на свои места. Голос Левина звучит почти извиняющимся тоном, когда он объясняет, но выражение его лица не меняется. — Да, так всегда и должно было быть.

В комнате воцаряется тишина, тяжелая и почти гнетущая, и я снова хватаюсь за края кровати, чувствуя, как моя голова начинает болеть сильнее. Я почти забыла о боли от падения во время разговора с Левином и о шоке от всего этого, но теперь она нахлынула снова, заставляя меня ненадолго закрыть глаза, когда волна головокружения захлестнула меня.

— Я хочу принять ванну, — говорю я наконец. — Если я собираюсь остаться здесь в ловушке, я хотя бы хочу немного понежиться, чтобы мне не было так больно. Я могу сделать это одна, или ты собираешься стоять надо мной и наблюдать за мной все время?

Глаза Левина слегка теплеют, как будто он представляет себе именно этот сценарий, и я чувствую, как мое собственное лицо немного краснеет. Я снова вспоминаю, как он прижимал меня к двери, его руки лежали у меня на плечах, а его тело было очень близко к моему.

— Я сделаю тебе кое-что получше, — холодно говорит он, словно пытаясь скрыть ту вспышку желания, которую я увидела на его лице. — Я спущусь в бар, выпью чего-нибудь, сделаю заказ на ужин, и мы сможем обсудить это подробнее, когда ты примешь ванну. Но… — предупреждающе говорит он, заметив вспышку удивления на моем лице. — Даже не думай пытаться сбежать. Я не единственный, кто знает, что ты здесь, и тебе будет легче, если ты не будешь пытаться обойти то, о чем мы договорились. Помни, это будет проще всего для тебя, пока я выполняю эту миссию. Не давай никому повода поручить тебя кому-то другому.

Он делает паузу, и эти пронзительные глаза снова встречаются с моими. 

— Я держу свое слово, Лидия, всегда. Пока ты держишь свое.

Я не должна была ему верить. У меня нет для этого причин. Но что-то в том, как он смотрит на меня, и в тоне его голоса заставляет меня хотеть этого.