Эти двое так и не почувствовали, что за спиной кто-то есть. И получили подарок – по девять граммов свинца в спину. А хозяина яхты, контрабандиста и наркобарона, – он вырубил с помощью примитивной пращи, пользоваться которой он научился во время долгих тренировок по выживанию в экстремальных условиях…

Связав бандита и подхватив его на плечо, – Паломник подошел к фургону и свалил бесчувственное тело туда, где в крышу фургона были вварены скобы для перевозки рабов. Там ему было самое место…

Хасим Ташид пришел в себя в месте, о котором он ничего не знал. Ему просто не приходилось бывать в таких местах… здесь было так мерзко, что его едва не стошнило. Хотя, может быть, это от камня, попавшего ему прямо в лоб.

Пока никого не было – он бы почувствовал живого человека рядом.

Он пошевелился и обнаружил, что он не только связан, но и привязан к чему-то.

Твою мать!

Он сам воровал людей, но ему никогда не приходило в голову, что украсть могут его. Это было просто немыслимо, не укладывалось ни в какие рамки. Все знали правила. Воровать можно было только тех, за кого потом не будут мстить. Месть лишала смысла похищения, любой разумный человек понимал, что похищение стронет с места снежный ком, который очень быстро превратится в лавину…

Кровная месть в албанских горах называлась «гьякмаррьи» и приводила к тому, что становились безлюдными не только дома, а целые улицы. Люди, в отношении которых была объявлена кровная месть, вынуждены были сидеть дома, потому что по законам гор нельзя было убивать человека у него дома. Дома сидели годами, десятилетиями, женщины ходили на работу и добывали пропитание, в то время как мужчины безвылазно сидели дома. По законам кровной мести за мужчину мог расплатиться любой член его рода, потому месть распространялась как лесной пожар. Рано или поздно сидеть дома надоедало, и стороны давали друг другу «беса», то есть слово не убивать друг друга, после чего старейшины начинали трудные переговоры о мире. Но обычно перед беса с каждой стороны смерть забирала по пять-шесть человек, это было нормально. Так крепилась слава рода, так крепилось его единство.

Похищение было менее тяжким преступлением, чем убийство, но не похищение такого человека, как Хасим Ташид. Похищенный не мог в дальнейшем претендовать на лидерство, потому что получалось, что он не хищник, а жертва. Если такого человека, как Ташид, кто-то похищал, то восстановить свой авторитет он мог, только сделав что-то из ряда вон выходящее, даже по суровым меркам гор. Например, перебить весь род тех, кто его похитил, включая стариков, женщин и детей. Или запереть всю семью в доме и поджечь… нет, кстати, так не пойдет. В доме нельзя никого убивать, это бесчестие, но можно сжечь своего врага на рынке, например. Заранее облить бензином, выпихнуть из машины и бросить вслед спичку. В общем и целом похитителям, даже если им удастся что-то получить с рода Ташидов, «веселая жизнь» гарантирована.

Вот только если он сам стал жертвой гьякмаррьи…

Хасим Ташид лихорадочно вспоминал, кому он сам мог наступить на ногу. За убийство полицейского тоже полагалась кровная месть, полицейский – не полицейский, неважно, все равно это член рода, а роды бывают разные. Но… надо быть полным идиотом, чтобы рисковать жизнью ради того, чтобы разобраться именно с ним. Ведь он давно уже никого не убивал, он только отдавал приказы убивать. Если уж так приспичило, можно разобраться с исполнителем, все всё поймут и не осудят. Убийца есть убийца – мало ли кто приказал.

Невеселые размышления мафиозо прервало появление какого-то человека. Он его не видел, потому что лежал спиной к нему. Но этот человек был, судя по всему, доволен жизнью, он даже насвистывал…

Ташид забился и замычал и наконец обратил на себя внимание похитителя. Тот подошел и перевернул его, а потом албанский мафиозо с ужасом почувствовал, что кто-то разрезает ему брюки сзади…

Охваченный паникой мафиозо стал биться, как пойманная в сети рыба. Похититель задумал изнасиловать его! И снять это на камеру! Если об этом кто-то узнает, ему уже никогда не быть авторитетом, его люди покинут его, весь его род отвернется от него, ни один из деловых людей Фиери не признает его равным себе! Он станет опущенным! Из авторитета он станет петухом! А это – конец всему!

«Конец, конец, конец…» – билась в голове мысль.

Похититель без церемоний прижал его ногой, после чего завершил задуманное. Мафиозо попытался разорвать наручники… если бы он мог оторвать кисть одной руки, чтобы освободить обе он без колебаний бы сделал это, потому что можно жить без кисти руки, но не без чести. В голове мелькнула мысль, что можно откусить себе язык и захлебнуться кровью… один проворовавшийся козел так и сделал, чтобы от него ничего не узнали. Но похититель почему то не стал насиловать его. Вместо этого он сделал что-то совсем странное. Он поднял его и посадил на стул… Мафиозо ощутил голым задом, что под ним не ровная поверхность сиденья, а пустота. Дернулся, но стул был прочно к чему-то приварен и не пошевелился.

Потом его похититель сделал нечто совсем странное – он взял обычную садовую лейку, судя по звукам, полную воды, и подошел ближе. Мелькнула мысль, что он собирается пытать его водой… но он всего лишь полил куда-то под стулом.

Он, что, сумасшедший?

Оставив в покое лейку, похититель полоснул ножом по липкой ленте и вынул ему изо рта кляп. Мафиозо закашлялся…

– Привет… – сказал ему похититель на итальянском. – Как себя чувствуешь?

– Ты что… идиот?

– Нет, – с широкой улыбкой сказал ему похититель.

Поняв, что в ближайшем будущем похититель не собирается его насиловать, мафиозо немного успокоился. Похититель был старше его, даже намного старше… ему точно было за сорок, если не пятьдесят. Обветренное лицо, в которое загар въелся под кожу, недоверчивые щелочки глаз. Ташид был выше похитителя как минимум на пятнадцать сантиметров и много тяжелее, но он мог оценить силу похитителя, когда тот поднимал его.

И этот похититель мог быть родом только из одного места. С того континента, который даже белых людей делает дикарями…

– Я… договорился обо всем… – сказал мафиозо, сглатывая комок в горле, – я обо всем договорился. Позвони своим старшим… идиот ты чертов. Позвони своим старшим! Они скажут тебе отпустить меня!

– Можешь мне не верить, но у меня больше нет старших, – сообщил ему похититель.

– Ты… идиот. У всех есть старшие…

Вместо ответа похититель взял лейку и снова полил под сиденье. Он казался идиотом.

– Ты дважды назвал меня идиотом. Надо бы тебе отучиться сквернословить.

– Какого черта… ладно, извини.

– Вот видишь… – сказал похититель куда-то в пустоту, – как оказалось, и на таких закоренелых грешников, как он, можно воздействовать всего лишь добрым словом. Видишь?

– Что? С кем ты вообще разговариваешь?

– Все мы дети Единого отца…