При оформлении мужа в командировку жену вызывают к нескольким вышестоящим начальникам и согласно иерархической «лестнице» проводят с ней душеспасительные беседы. В ходе таких встреч им вряд ли удается узнать что-либо интересное, но общее впечатление о человеке тем не менее создается. Главное при этом — и все это понимали — соблюсти формальность и закрыть один из пунктов плана подготовки сотрудника в ДЗК.

До сих пор ветераны СВР помнят один анекдотический случай. Довольно часто мужу приходится выезжать в командировку одному без жены и детей, чтобы самому на месте подобрать себе подходящее жилье. Так случилось и с неким молодым оперработником, вынужденным спешно занять открывшуюся нишу в одной европейской столице. Жене было объявлено, что как только супруг найдет квартиру, она немедленно воспоследует за ним к месту командировки. Проходит определенное время, супруга начинает тосковать по своей дражайшей половине, но тот пишет ей, что квартирный вопрос в этой проклятой европейской столице решается очень и очень туго: триклятые капиталисты понастроили дорогие дома, и бедному советскому дипломату никак не «влезть» в установленные посольством финансовые рамки. Дело затягивается. С момента отъезда оперработника проходит год, а его половина все еще сидит в Москве на чемоданах и ждет не дождется момента, когда можно будет взять в руки эти чемоданы. Наконец терпение ее лопается, и она обращается к руководству службы.

— Как? Вы здесь? А почему мы ничего об этом не знаем? — удивляется руководство. — Вы что — приехали в отпуск?

— Какой отпуск! — возмущается бедная женщина. — Я еще вообще никуда не выезжала!

— Как не выезжала? — возмущается в свою очередь начальник и… прикусывает язык. Его вдруг осеняет одна мысль, но он боится высказать ее даме. В Службе ведь известно, что оперработник уже давно воссоединился с семьей. Так кто же обеспечивает ему там тылы, если законная супруга утверждает, что звонит из своей московской квартиры?

Начинается короткое служебное расследование, в ходе которого выясняется, что тылы все это время обеспечивала любовница оперработника! Он привез ее в ДЗК с паспортом и визой своей жены и успешно проработал около года, собираясь выехать со своей новой пассией в отпуск.

Встречи руководства с женами сотрудников проводятся формально, без создания соответствующих условий для интимного контакта.

И вот наконец «отходная»!

Без «отходной», как свадьба без гармошки, не проходят ни одни проводы в заграничную поездку — независимо от того, идет речь о долгосрочной или краткосрочной командировке. Это — святое, религиозный обряд, заменяющий напутствие священника, благословляющего воинов перед походом. («Приходные» — по возвращении из оных — устраивались с такой же регулярностью и непреклонностью, как и очередное повышение в звании или должности.)

Нужно заранее определить круг участников и заказать столик в ресторане. Официально начальство такие встречи не одобряет. Оно делает вид, что это — сугубо личная инициатива «именинника» и умело хмурит брови, услышав об очередной инициативе отъ(при)езжающего. Сидения в ресторанах слишком часто заканчивались плачевно для его устроителей — московская милиция, словно нарочно, умудрялась отлавливать не в меру перебравших спиртного чекистов, приводить их в участок и торжественно передавать дежурному КГБ для принятия мер. Естественно начальство, с чьего молчаливого согласия поддерживалась упомянутая традиция, оставалось в стороне, поскольку де оно официального разрешения на «пьянку» не давало, и виновными оказывались их подчиненные, так неудачно «обмывшие» присвоение очередного звания или отправку за рубеж. Установилась своеобразная игра, в которой все ее участники старательно исполняли свои зафиксированные роли, хотя самой игры вроде бы и не существовало.

Сколько выговоров по служебной и партийной линии — строгих, с занесением и без — «схлопотал» оперативный состав в те годы из-за «неправильного употребления алкогольных напитков», несмотря на магическую фразу, в обязательном порядке присутствовавшую в их характеристиках: «К спиртному относится нормально» или «Спиртное употребляет умеренно»! Сколько присвоений званий и повышений в должности было задержано по этой причине! Скольких оперработников переводили в «отстойники» и технические службы! Несть им числа![14]

Помнится, в соседнем отделе отправляли в ДЗК одного подполковника, которого все звали Пушкиным, потому что имя и отчество у него совпадало с именем и отчеством знаменитого классика русской поэзии. После товарищеского ужина в ресторане на Чистых прудах «народ» вышел на улицу. Подкрепленные армянским коньячком и в меру отягощенные котлетками по-киевски, оперативные желудки по каналам секреции немедленно сообщили в центр управления каждого оперработника приятные эмоции. Когда человеком овладевают приятные эмоции, то он зачастую перестает их контролировать. В таком приподнятом настроении участники проводов «Пушкина» проявили живой и неподдельный интерес к плавающим в прудах лебедям и решили их отловить. Благо пруд оказался не глубоким — всего по колено. Чистые пруды наполнились гоготанием испуганных лебедей и криками гоняющихся за ними солидных, но достаточно возбужденных взрослых дядек.

Всех взяли и сдали дежурному по Комитету. Утром «Пушкину» на работе объявили об отмене его командировки за рубеж, а остальным охотникам на лебедей — о вынесении выговоров.

…И вот после сложных и длительных переговоров с администрацией ресторана, в которой у кого-то всегда оказывался знакомый, столик заказан, меню согласовано, круг участников застолья определен, начальство приглашено, способы контроля за «ненадежными» оговорены, и все небольшими группками, чтобы не возбуждать подозрений, исчезают с работы — «огородами, огородами и к Котовскому!»

Все чинно рассаживаются за сдвинутыми столиками и бросают откровенно плотоядные взгляды на блюда и подносы. Мэтр и официант с выражением беспредельной преданности клиентам стоят навытяжку у входа в зал. Желудочный сок уже «отходит», но нет главного гостя — начальника отдела. Наконец ПэГэ появляется в зале и занимает положенное ему — центральное — место. Он берет бокал с вином и на эзоповом языке произносит ТОСТ:

— Дорогие товарищи! Сегодня наш «спортивный» коллектив» провожает за рубеж для участия в «международных соревнованиях» «спортсмена» товарища Григорьева. Это — ответственная миссия, и руководство нашим «спортивным обществом» надеется, что он с честью оправдает наше доверие. Хочется пожелать ему успехов, набрать больше «очков» и по возможности занять «призовое место».

Следующий товарищ подхватывает почин и продолжает не менее витиевато и непонятно:

— Хочется пожелать товарищу Григорьеву дойти до финиша, несмотря на все препоны и трудности!

(Что он несет? Какой финиш? Посадка в самолет или возвращение домой? А может быть, досрочный отзыв по «аморальным» соображениям?)

Впрочем, избранной спортивной терминологии придерживаются только первые ораторы, и после двух-трех рюмок следующие тостующие сбиваются на оперативную, поэтому парторгу и ПэГэ приходится то и дело их поправлять. Но все проходит гладко, обслуга держится на почтительном расстоянии и делает вид, что происходящее за столом их никоим образом не интересует. А главное — всем Удается благополучно миновать бдительные посты милиции и добраться домой без приключений. Утром звоню на работу и с облегчением узнаю, что потерь среди участников вчерашнего застолья в «Арагви» нет.