Двурвы провели инвентаризацию трофеев, я выдернул и почистил стрелы, и мы двинулись дальше. Спокойно и деловито, будто и не лишили только что жизни два десятка разумных существ. Да уж, политкорректностью тут и не пахнет, что не может не радовать. Если я назову дерьмо дерьмом, то оно или смоется, или постарается стать незаметным, а не пойдет в суд подавать за оскорбление. Ну, или попытается дать мне в морду, если само себя дерьмом не считает.

Кстати, во время рефлексий после боя я понял, что Перенос гораздо сильнее выбил меня из колеи, чем я сам думал. Я со стыдом и смехом вспомнил свои гончарные эксперименты. Спрашивается, зачем в детстве ходил в изостудию, где учили работать в том числе и с глиной, а потом еще отдельно — на кружок керамики, если забыл одну из древнейших и простейших (если есть навык) технологию лепки посуды. Ленточная керамика — лепим длинную и тонкую «веревку», крепим ее конец на краю донышка и просто укладываем по кругу, слой за слоем. В итоге получается характерная полосатая посудинка. А я устроил шоу с шариками…

Еще на третий день пути уничтожили «лихо одноглазое», аналогичное моему первому осознанному трофею, только это «оседлало» родник — простой родник, не Источник. И сняли мы его чисто и спокойно — деревяшка с кровью, три серебряных стрелы, по паре ударов берглингских клинков — и все, бобик сдох. Удар глефой с разрядом туда, где должны бы быть мозги, — в качестве контрольного выстрела. Да уж, спокойная профессиональная работа и суета дилетанта — это очень разные вещи. А мои спутники прониклись — похоже, тварь считается у них достаточно опасной, чтоб не лезть на нее без тщательной подготовки.

Еще на ночевках мимоходом прибили четырех рэбторов — это за две-то ночи! Нет, что-то не так в этом лесу. Один наскочил на купол во время дежурства Гролина. Пришлось вставать и восстанавливать защиту. Двоих пристрелил я — хладным железом, стражий сплав я посчитал слишком дорогим ресурсом. А четвертый… Вас никогда не будил голос укушенного за задницу мамонта, который с детства мечтал работать пароходной сиреной? Нет? Вам повезло. Оказывается, берглинг, отошедший в кустики по-малому, которого пытается укусить в процессе за интимные части тушки иглозубый псевдокролик, вполне может с ним (то есть мамонтом) конкурировать. По крайней мере, если это Драун. Правда, свой вокальный экзерсис он сопроводил могучим ударом кованого башмака. Шип на носке оказался из хладного железа и вошел твари в шею, пробив хребет. Так что об ствол ближайшей березки ударился уже полуразложившийся труп.

— Слушай, впечатлительный ты наш… Тебя случайно не выгнали из клана, а? Может, ты своим голосочком пару-тройку шахт обрушил?

— Н-н-нет! До-дома на мен-ня всякая тварь не кидалась, особенно когда я, это…

— Эх, дитя больших городов! — Это я-то, житель почти двухмиллионного Минска этому типу, который искренне считает шестьдесят пять тысяч соплеменников под одной горой просто огромным поселением… — Замочил зверушку, панцеркляйн голосистый?

— Угу, а потом еще и запинал, — поддержал меня Гролин, не понявший идиому. Да и откуда бы ему знать про «замочить» и тем более про то, как это правильно связать с сортиром…

— А сколько зверья со страху померло!

— А те, кто не помер, уже верст по пять отмахали!

Что-то Гролин сегодня разговорчив необычайно. Может, к дождю?

— Значит, сегодня будем внимательно смотреть под ноги. Очень внимательно!

— Будем искать тушки умерших зверьков?

— Угу, и кучки обгадившихся гоблинов.

Так, за шутками и прибаутками, стали готовить ранний завтрак. После соло Драуна заснуть не удалось бы в любом случае, до сих пор пальцы дрожат. Вот же голосище, таким только бревна на доски раскалывать!

За завтраком решил испробовать на берглингах одну старую хохму.

— Хотите секрет, как сделать так, чтобы никогда и нигде не заблудиться?

— Хотим!

— Да.

Хором ответили, угадайте, где чья реплика?

— Ну вот. Когда о ком-то можно сказать, что он заблудился? Если он (или она) не знает, как пройти туда, куда ему нужно, и не знает, где находится. Правильно?

— Ну да, конечно!

— Стало быть, пока тебе все равно, где именно ты находишься и куда идти, тебя нельзя считать заблудившимся!

Ого, зависли ребята. Не слишком ли мощно я озадачил их головушки бедовые, очухаются ли хоть к обеду? А нет, вон проблески жизни во взгляде появились…

— Ну, так… Мы и не знали, что заблудились, когда за теми тварями наглыми бегали. Пока не захотели к дороге выйти…

В глазах — осознание, обида, непонимание. Мол, «это если бы не решили идти к дороге, то не заблудились бы?!», хе-хе… Ага, вторая волна мысли прокатилась, что что-то тут не так в рассуждениях.

Ну, пусть очухаются, а я пока чайку попью с лакрицей. Очень удачно вчера этот кустик солодки нашли, корешков накопали, подвялили. Вообще лес странный. Вроде бы обычный лес средней полосы, за исключением некоторых растений, на Земле не растущих. Как тот же карсиал или, радостная находка второго дня пути — ренкилииана, не то высокий куст, не то деревце, плодоносит под присмотром эльфов круглый год, без них — с середины июня (по земному названию месяцев) до заморозков. Плод — кожистый, лилово-розовый, напоминает сразу сливу без косточки и киви. Вкусный, зараза, и питательный. Вот только моя вторая память не припомнит, чтобы эти плоды были червивыми, а вчера из дюжины выбросили три. Из четвертого Драун, мрачно ворча, повыковыривал «паразитов зеленомордых, так и норовящих лишить честного берглинга его законного пропитания», и съел.

Но это отклонения понятные. А вот встреченные пару раз кусты бамбука? Он-то в какие ворота, вперемешку с орешником?! Да и солодка, если моя первая память мне ни с кем не изменяет, в диком виде расти должна южнее. Но это если считать, что меня в мои родные широты забросило.

Как бы то ни было, ближе к обеду стали попадаться следы жизнедеятельности человека. То очищенный от поросли карсиал, то охотничья платформа для засады на кабанов в ветвях ольхи, то пень со следами топора… Чем дальше мы шли, тем больше было таких следов. Вот стал попадаться навоз, обглоданные овцами или козами ветки кустов. Исчез сухостой и хворост из-под ног, вон виднеется какая-то халупа, скорее всего — лесорубами поставленная. Ближе к вечеру, по ощущениям — часиков в шесть пополудни, мы вышли на опушку и увидели примерно в полукилометре крайние домишки какой-то деревеньки. Удачно вышли, ничего не скажешь. Нет, я, конечно, корректировал немного маршрут, ориентируясь на те самые следы, но не рассчитывал выйти настолько точно — прямо напротив сельской улочки.

Что ж, здравствуй, цивилизация! В лучших и столь нелюбимых традициях попаданческой литературы — без разведки и без оглядки. Э-эх…

Ну уж нет, совсем без подготовки я к предполагаемым сородичам не полезу. Какая-никакая разведка необходима. Мало ли — тут какая-нибудь локальная войнушка и меня в шпионы запишут? Бред, конечно, Стражи в такого рода разборки если и влазят, то только чтоб сказать «Брэк!» и разогнать по углам. Ага, как тот лесник в анекдоте…