— А то, что госпожа графиня звала этого офицера Жаком, а он госпожу графиню — Альбиной.

Не до конца осознавая, что он делает, Максимилиан уже занес было руку с хлыстом, намереваясь ударить по лицу слишком осведомленного наблюдателя, но быстро опомнился.

— Хорошо, — сказал он, ударив вместо Тобиаса свою лошадь, — хорошо. Это все, что мне пока нужно знать. А остальное мне расскажет сама графиня — ты прав, Тобиас.

Лошадь Максимилиана рванулась вперед, и слуга снова остался позади. Всю остальную часть пути Тобиас почтительно держался на расстоянии, поскольку хозяин не делал ему никаких знаков и больше не обращался к нему.

Лицо Максимилиана было неподвижно, но ужасные подозрения терзали его сердце, столь скупое на любовь и столь скорое на гнев и обвинения. Однако полной убежденности в неверности жены у него еще не было, и он тихо пробормотал, подстегивая лошадь:

— Только одно доказательство, только одно доказательства ее бесчестья, и я убью ее!

Он почти желал этого доказательства.

Въехав в аллею, ведущую к замку, он увидел Альбину: с радостным нетерпением она ждала его на крыльце. Судорожным движением граф вонзил шпоры в бока своей лошади.

Бедная Альбина подумала, что Максимилиан пустил лошадь галопом от желания поскорее увидеть ее.

Как только граф спустился на землю, жена бросилась ему на шею.

— Простите, милый друг, — сказала она ему, — что я не приехала сама вас встречать. Я несколько нездорова. Но что с вами, Максимилиан? У вас такой мрачный и озабоченный вид! Политические заботы, должно быть? О, сейчас я разглажу морщины на вашем челе, и оно снова озарится счастьем! Пойдемте же, Максимилиан, пойдемте скорее, я расскажу вам один секрет. Это милая моему сердцу тайна, которую я все время повторяла про себя, пока вас не было со мной, чудесная тайна, о которой я умолчала в письме, ибо не хотела лишать себя радости сказать вам об этом лично. Эта тайна, которой я не могла поделиться с вами при расставании, поскольку и сама еще не знала о ней. Слушайте же, Максимилиан, и перестаньте хмуриться. Помните нашу прощальную ночь, столь сладостную и столь бурную?.. Поцелуйте же вашу супругу, Максимилиан, а через шесть месяцев вы сможете поцеловать свое дитя!

Теперь позволим себе оставить на время древние башни замка Эпштейнов и обратим свой взор на скромное жилище сторожа Йонатаса. Как мы уже могли убедиться и как станет ясно в дальнейшем, замок и хижина тесно связаны между собой. И позднее наш рассказ о событиях в хижине будет соседствовать с повествованием о событиях в замке, а часто и объяснять их.

Домик смотрителя охотничьих угодий Эпштейнов располагался в ста шагах от парковой ограды, возле самого леса. Позади него находился поросший лесом холм, который защищал дом от северного ветра. Домик был старым и бедным, однако вид имел свежий и нарядный. Время — великий художник — создало чудесную цветовую гармонию из красноватых кирпичей, темно-зеленых ставней и причудливо вьющегося по стенам винограда. Четыре раскидистые липы образовывали зеленую переднюю. Все здесь привлекало и радовало глаз: гостеприимная скамья у порога, ручей, ухоженный дворик, маленький веселый сад, бурно разросшийся, полный фруктов, цветов и птиц. Внутри — тот же ненарочитый порядок, та же праздничная чистота. Внизу располагалась общая комната и отцовская спальня, на втором этаже спальня детей — светлая, чистая, наполненная голосами певчих птиц и благоуханием стоящих по окнам цветов. А если вы видите на окне дома цветочный горшок с розой или клетку с зябликом, можете не сомневаться, что тут живут мудрые и добрые люди.

С 1750 года Гаспар Мюден был смотрителем охоты у графа Рудольфа фон Эпштейна. В 1768 году, когда ему исполнилось сорок лет, он женился. Супруги прожили безмятежно и счастливо пять лет, а потом хозяйка домика скончалась, оставив безутешному Гаспару двух дочерей, Вильгельмину и Ноэми.

Гаспар был именно таким человеком, каким его задумал Господь: самоотверженным и непоколебимым. После смерти жены он открыл свою Библию, перечитал историю Руфи и решил посвятить свою жизнь сиротам. Так он и прожил свой век — просто и достойно, — подавая и своим детям пример благородства. К детям он относился с отеческой лаской, и они росли честными и добродетельными.

Девочки были премилые, красивые и работящие. Вильгельмина была веселее, а Ноэми чуть задумчивее. Когда старшей, Вильгельмине, исполнилось шестнадцать лет, настало время выбирать ей жениха. Из всех претендентов на ее руку Гаспару особенно полюбился Йонатас — за отвагу и удачливость в охоте. Охоту старый Гаспар любил страстно и хотел видеть в будущем зяте своего преемника. Поэтому еще до свадьбы он сделал Йонатаса своим помощником.

Вильгельмина приняла выбор отца с покорностью и была им вполне довольна. Йонатас был прекрасным человеком, хотя, быть может, несколько простоватым и немного беспечным во всем, что не касалось его ланей и кабанов. Но зато он был верным супругом и смотрел на все глазами жены. После свадьбы Йонатас поселился у тестя,

Вильгельмина и ее муж любили и баловали Ноэми. Младшая сестра оказалась куда менее покладистой и решительно отвергала всех женихов. А дело было просто в том, что ее сердце покорил нежный взгляд Конрада фон Эпштейна. Сама того не желая, она все время думала о бледном и печальном юноше, который встречался ей иногда в лесу и всякий раз, завидев ее, в смущении опускал глаза.

Однажды нелюдимый любитель прогулок, застигнутый бурей, забрел в дом смотрителя охоты. Сердечный прием Гаспара ободрил его, а красота младшей дочери околдовала, и он стал наведываться в хижину сначала каждую неделю, а потом и каждый день.

Гаспар заметил, что при появлении молодого человека Ноэми охватывает волнение, сменяющееся после его ухода внезапной задумчивостью. Трезвым крестьянским умом старик сразу сообразил, в чем тут дело. Будь на месте Конрада такой известный волокита, как Максимилиан, Гаспар без колебаний прогнал бы его. Но молодой человек, получивший прозвище «ученый», держался серьезно, сдержанно, с достоинством, и это внушало смотрителю охоты доверие, близкое к уважению. Пока Конрада не было, Гаспар, повергая дочь в ужас своими словами, говорил о нем с гневом и клялся, что больше не пустит его на порог, потому что молодому и знатному графу фон Эпштейну место в своем замке, а не здесь. Но как только Конрад появлялся, Гаспар неловко брал у гостя из рук шляпу и, ворча, удалялся прочь.

Что было дальше, читатель уже знает. Узнав о тайном браке дочери и молодого графа, Гаспар, как честный человек, не смог ни в чем упрекнуть Конрада. Но, как верный слуга, он трепетал при мысли о гневе старого графа (тот, впрочем, отнесся к Гаспару с благородной справедливостью и не винил его ни в чем). Но сердце отца разрывалось: ведь Ноэми, изгоняемая за то, что полюбила, должна была покинуть его. Девушка была так похожа на свою мать, что, расставаясь с дочерью, Гаспар словно во второй раз терял супругу. Однако и это жестокое испытание Гаспар встретил как истинный христианин: он покорился власти Провидения. Не проронив ни единой слезы, он поцеловал Ноэми и попрощался с ней навеки. Потом, открыв свою Библию, он перечитал историю Агари.