– Если память не изменяет, по дороге – двадцать два километра. Потерпи. Мы еще из Грозного не выехали. Как выедем, поменяемся местами.

Скоро мы покинули Грозный. У меня вырвался тяжелый вздох облегчения, который Аграриев понял правильно:

– Пора уже, командир?

– Пора. Забирайся на сиденье.

Он передал мне гранатомет и оружие, забрался на сиденье, а я боком втиснулся в узкое пространство между сиденьем и рычагами бульдозера, чтобы утрамбовать себя сверху гранатометом и пистолетом-пулеметом. Было очень неудобно, но я терпел до последнего, и только после выезда из Аргуна сменил позу, перевернувшись на другой бок. Время постепенно тянулось, приближая вечер, но темнеть на дороге вроде бы должно было не скоро. По крайней мере, Гудермес мы миновали еще засветло. А перед Гудермесом нас снова останавливали на посту ДПС. На сей раз это был передвижной пост. По правилам, машины останавливать разрешается только на стационарном посту. Но какой водитель пожелает ругаться с инспекторами! И все останавливаются, когда им делают знак жезлом.

Проверка документов прошла в штатном режиме. Никаких эксцессов не возникло, мы въехали в город и миновали его достаточно быстро. Дальше дорога уже вела в Дагестан, в Хасавюрт, до которого было чуть больше сорока километров.

Здесь трасса была уже более ровная, и потому машина ехала довольно быстро. Хотя в самом Дагестане, как только мы пересекли административную границу, непонятно мне, по какой причине появилось множество машин дорожно-патрульной службы. Причем останавливали транспорт, едущий в основном из Дагестана. Но и про нас не забыли. От стеллы, обозначающей границу республики, до Хасавюрта нас останавливали трижды. Один раз инспектор даже подошел к трейлеру и легонько постучал металлическим прикладом своего «тупорылого» автомата[10] по гусенице «Катерпиллера», словно на слух проверяя, насколько качественный металл идет на изготовление гусениц. Инспектор сообщил что-то своему коллеге-напарнику, сидящему безвылазно в машине, тот ответил, но мы, по незнанию языка, ничего не поняли. Мы не поняли бы даже тогда, когда инспектор, обнаружив нас, сообщил бы об этом и стал бы стрелять по тракторам из своего автомата.

Но нас в этот раз никто обстреливать, к своему собственному счастью, не стал. Не берусь судить о старшем лейтенанте Логунове, которого я в первом тракторе не видел, но во втором мы со старшим лейтенантом Аграриевым даже затворы своих пистолетов-пулеметов передернули. Это естественная реакция спецназовца на слова, сказанные в сложной ситуации на чужом языке. И здесь главную роль играет не интонация, а само их произношение. Инспектор ДПС мог обладать присущей горцам хитростью и совершенно равнодушным тоном предупредить напарника о том, что можно будет начать стрелять, как только уйдет за машину. Он ушел и даже в машину сел, лишая себя возможности маневра, а это уже само по себе значило, что стрелять он не намеревался и никакой опасности для себя и для напарника не видит.

«MAN», медленно набирая скорость, двинулся дальше, в сторону Хасавюрта. Я хорошо знал, что Хасавюрт, как и следующий за ним город Кизилюрт – сравнительно небольшие, но выглядят большими за счет окружающих их поселков, состоящих из частных домов, через которые, скорее всего, и поедет наша машина. Это было нам только на руку, потому что неизвестно, кто может увидеть нас в кабинах бульдозеров с высоты своего этажа, если машина проедет через район высотной застройки, и куда этот человек позвонит, чтобы сообщить о странных пассажирах.

В каких домах живут менты, в каких сотрудники ФСБ или Следственного комитета, мне знать было не дано. И потому, когда мы проезжали через Хасавюрт, а потом и Кизилюрт, мы, понимая ситуацию, лежали на своих местах, не шевелясь. У меня, честно говоря, оба бока уже болели от неудобства. Я в глубине души надеялся, что старший лейтенант Логунов сменит меня на моем месте, уступив свое в первом бульдозере на трейлере. Но для того чтобы он перешел из первого во второй, а я, соответственно, из второго в первый, необходимо было каким-то образом прикрыть заднее стекло кабины «MAN». Оно было только наполовину прикрыто занавесками изнутри, но занавески не сходились в середине, и все, что происходило позади, можно было видеть в зеркало заднего вида.

Я знал по своей практике, что любое движение, улавливаемое зеркалом заднего вида, сразу привлекает внимание. И потому приходилось терпеть. Терпеть и сочувствовать старшему лейтенанту Аграриеву, который уже свое оттерпел и предоставил это «удовольствие» мне. Но терпеть я был хорошо обучен и не жаловался даже Анатолию, который был рядом.

Была, правда, надежда, что трейлер остановится на ужин с наступлением темноты, которая уже подступала. Но надежда эта была слаба, поскольку я уже хорошо знал, что ужинают дальнобойщики обычно перед тем, как лечь спать, то есть после остановки на ночь. И когда мой нос наконец-то уловил запах костра, я поднял голову.

Да, нос меня не обманул, мы проезжали мимо придорожной стоянки дальнобойщиков. Там остановилось больше десятка машин – водители ужинали и отдыхали перед завтрашним днем, когда им предстоял трудный путь через горы, возможно, через Дагестан в Азербайджан, возможно, дальше – в Армению, возможно, напрямую через государственную границу, в Грузию.

Наша машина проехала мимо, не пожелав присоединиться к компании водителей. А это давало два варианта развития событий. При первом варианте машина может остановиться где-то дальше, скажем, на следующей подобной стоянке, которые хорошо известны только дальнобойщикам. При втором варианте, самом удобном для моей группы, но неудобном для меня лично по причине неудобства моего «спального места», дальнобойщики нашего «MAN» решили сегодняшней ночью завершить маршрут. Для этого они захватят часть ночи с тем, чтобы ночью разгрузиться, а завтра, не теряя времени, попытаться найти попутный груз в обратную сторону. И чем раньше они это сумеют сделать, тем прибыльнее будет их поездка. Дальнобойщика, как известно, кормят километры, как волка – исключительно его ноги.

Я бы, честно говоря, предпочел пешком идти вдоль дороги, отстреливаясь от преследователей из всех видов наличного оружия и прячась от их обстрела, чем дальше ехать в том положении, в котором ехал. Но приходилось терпеть.

Стемнело очень быстро: солнце свалилось за горы на западе как раз к моменту, когда мы выехали из Кизилюрта. Старший лейтенант Аграриев, выглянув наружу, сообщил:

– Мимо какой-то дорожной развязки проезжаем. Здесь эстакада…

– Понятно, – ответил я. – Кизилюрт миновали. Дорожная развязка расположена у Нижнего Чирюрта. Нам прямо. Как ты умудряешься что-то в темноте видеть?