И все стали есть. Джами довольно кивала на похвалы и подливала в рюмку капитана ром. Она уже слышала от Григона подробности о бессоннице и кошмарах Риэла и полагала, что за вечер он не сопьется, зато согреется, расслабится и отоспится. Джами ходила с караваном отца почти пять лет и многое умела и знала. Риэла не сделать веселым и спокойным человеком в одночасье, но первый шаг важен. Как бы она теперь ни расписывала свое поведение двенадцатилетней давности, в жизни все было иначе. И со слезами, и с ощущением бессилия перед неотвратимой угрозой, и со страхом и раскаянием. Но – отпустило, осталось позади. Так что за время пути на запад она займется Риэлом вплотную, магистр обещал помочь.

Капитан заснул над гренками, которые то и дело воровато двигал к себе все ближе, и, в конце концов, обнял блюдо и уложил голову на его край. Сон был глубок и спокоен. Джами сбегала, принесла чистое белье, привела отряженного боцманом матроса с пуховиком, одеялом и подушками, стремительно устроила постель и попрощалась с мужчинами до утра, лукаво пообещав на завтрак кашу и оладушки. Сказала намеренно громко – в коридоре, реагируя на услышанное, мечтательно вздохнул боцман, явившийся лично проводить гостью до ее каюты. Тоэль вдвоем с магистром быстро раздели беспробудного наследника рода Тайрэ и уложили в постель.

– Я боялся, мы его потеряем, – признался Григон, бережно поправляя одеяло. – Он совершенно непригоден для дворцовой жизни. Слишком открыт душой. А девочка так много сделала за один вечер! Кстати, она обещала рассказать мне о способах определения путей в пустыне, это совсем новое знание для нас, живущих вдали от песков. И почему-то твердила, что вы, уважаемый господин, и есть Ладимэ и еще какой-то демон, или вовсе дракон… не помню.

– Она умеет выбирать, что кому сказать, хотя может показаться, что говорит без особого смысла и слишком уж много, – развел руками айри. – Вот вам поверила. Удобнее бы говорить – тебе. Все же я довольно долго живу и знаю, как неприятно, когда сперва ребенок говорит «вы», потом взрослый – «ты», а становясь стариком, ждет ответного вежливого обращения. Ладимэ – старое имя, теперь я зовусь Тоэль.

– Вот как… Удивительно все меняется, стоит на старости лет покинуть замок. Либо я наивен, либо выжил из ума, – но я вам обоим верю. И значит, ты, как и полагается существу волшебному, исполнишь мое желание.

– Вы что, сговорились? – почти испуганно охнул Тоэль. – Да не волшебный я!

– И все же ты мне поможешь дописать книгу по навигации, которую сам же начал с моим пра-прадедом! Я захватил из замка только ее черновик и меч, когда получил сообщение о пиратских судах, замеченных близ бухты. И все равно не успел помочь старшему Тайрэ. Его людей, наспех собранных для первого заслона, смяли в порту. Если бы не они, нам бы не удержать город. Это был черный день, наполненный слезами и пеплом.

– Книгу мы допишем, время будет. Уф, хоть не луна с неба, я уже испугался… Пока же надо спать и видеть во сне только оладушки. Это грёза всего экипажа сегодня.

Когда Тоэль проснулся, оладушками пропахло все вокруг. Джами шумно и весело гоняла матросов, униженно выпрашивающих «еще хоть чу-чуточку». Экипаж брига – шесть десятков крепких молодых парней, пять офицеров и боцман с магистром, даже на слух полусонного айри, был убийственно сыт. Голодные так не стонут, ведь стены дрожат!

Последняя порция, донимавшая их жадное воображение и тренирующая голосовые связки, жарилась для пока еще спящего капитана. Беззаботного пассажира-айри завтрак ждал на столе каюты.

Тоэль быстро прикончил пищу, оделся, вышел на палубу. Безупречно чистую, глянцево-гладкую, с горящей медью поручней. Под специально устроенным навесом в кресле сидела Джами, безупречно женственная и прекрасная в блузе тонкого лимонного шелка и темной юбке до пола. Она мелкими глотками пила обещанное вчера вино с травами. У спинки пристроился магистр и, отдавая должное тому же напитку, деловито пояснял что-то очень морское про вместимость трюмов, мореходность, осадку, корпус… Понятно – деятельная натура привычной к дороге дочери дабби желает разобраться, что за «верблюд» служит основой ее нового каравана. Хороших ли он кровей, и насколько можно такому доверять свою жизнь и жизни прочих людей. И, само собой, груз. Айри наскоро огляделся и обнаружил столик с напитками и сладким, специально поставленный для Джами. Тоэль лениво подумал, наливая себе вина, что девушка уже сегодня, через несколько часов знакомства, могла бы продать парням Риэла за золото даже дохлую крысу. Ее обожали, слушали и слушались. Может, это и есть секрет рода Багдэш – особая торговая жилка. Или она просто очень хороший человек и умеет ладить с другими? Не такое тихое и ясное солнышко, как малышка Мира. Но – тоже источник света. Затмивший явление капитана экипажу.

Джами к тому времени усердно считала, чего и сколько надо взять из провизии в долгое плавание и во что это встанет, советовалась с опытными людьми, то и дело робко намекающими на свои версии ближайшего обеденного меню.

Риэл был, по мнению Тоэля, неузнаваем. Он извел бороду, причесался и нашел где-то в недрах не изрубленного и не выброшенного за борт шкафа или сундука отменные брюки тонкой кожи, белую рубашку с кружевом. И даже – не иначе как припрятанный бережливым боцманом, – добротный пояс с кортиком. Еще он разогнулся и отчетливо помолодел лицом. Вчера айри готов был приписать капитану возраст, близкий к сорока, а сегодня смущенно скинул лет пятнадцать. Он редко ошибался так существенно, – конечно, младшему сыну покойного владетеля Таира не более двадцати пяти. И в нем есть забавное сходство с Джами: глаза принадлежат северу, а кожа – югу. Под полуденным солнцем море имеет почти тот же тон, что и взгляд капитана. А вчера ночью были едва ли не черными – и взгляд, и море…

– Приветствую госпожу Джами, выставившую меня из порта в десять минут, – поклонился он, пробираясь к креслу. – И напоившую меня до потери памяти. Небывалые дела творятся! Магистр, где мы вообще находимся? Из всего вчерашнего вчера отчетливо помню только гренки, которые кто-то бессовестно доел без меня.

– Десять миль до Римаса, прямо по курсу.

– Рада видеть князя Тайрэ и так далее, до окончательной скуки, сколько у тебя там титулов и предков, – недовольно буркнула Джами. – Что это ты с утра не помнишь, а? Обещал идти на запад, как только мы распихаем все необходимое в трюме. Ты хоть в курсе, что спьяну похитил меня? Голова Кумата с ночи мается головой в отчаянии: «ах, наши денежки уплыли», мама дома усердно плачет, а голос у нее звонкий…

– И тоже слезы по тарифу? – Прищурился насмешливо Риэл.

– Не только, – вздохнула Джами. – Мы всю жизнь отца провожаем и ждем, это трудно. А теперь ей ждать двоих, и я вернусь не скоро. Добрый дядюшка Григон обещал отослать к ней нарочного с письмом. Ну напишет, что и как, – ты вроде человек приличный, он тем более, – так что пусть зря не волнуется за девочку.

– По-моему, надо за нас волноваться, – вздохнул без тени огорчения Риэл. – «Дядюшка»! Вот дожили!

– Мы тренируемся, – терпеливо пояснил магистр. – В Римасе девочка сойдет на берег, как моя сводная племянница Криста, твоя троюродная кузина, кстати. Мы уже и прическу ей подобрали, и в хороших манерах разобрались. Явное сходство хоть замечаешь?