быть, если бы ты дала ей перерыв, этого бы не случилось, – бросила Кейтлин. – Мы тренируемся уже три часа даже без глотка воды.

Я яростно глянула на нее.

– Ох, ты хочешь воды? – Схватив бутылку со стола, я вылила содержимое ей на голову. – Нравится?

Все охнули, когда вода пропитала ее волосы и футболку, но мне было все равно. Я так устала оттого, что эти дуры постоянно ждали, будто им все достанется легко. Этим сучкам нужно было выучить пару уроков.

Реальный мир несправедлив, и чем быстрее они это поймут, тем лучше.

Ведь если они хотят сохранить свое место в моей команде, им придется ради этого работать без остановки. Быть болельщицей – это не просто красивая форма и помпоны.

Уперев руки в бока, я подходила к каждой, раздавая ежедневные замечания.

– Рене, ты умеешь считать?

На ее лице проступило непонимание.

– Мм, да.

– Тогда почему ты всегда прыгаешь на секунду позже?

Она опустила глаза в пол, очевидно испытывая стыд.

– Я не знаю.

– Что ж, я предлагаю тебе, черт возьми, выяснить это. Иначе завтра утром ты будешь стоять напротив школы в футболке с надписью: «Я не умею считать до трех, потому что я тупая».

Я двинулась дальше.

– Кортни, сколько раз тебе еще говорить тянуть носок?

Ее нижняя губа задрожала.

– П‐прости.

– Да уж, жалкое зрелище для болельщицы. – Я развела руки в стороны. – Поднятие вытянутых ног – это не то же самое, что задирать их, когда твой уродливый парень сорок секунд трахает тебя в своем фургоне. Ноги всегда должны быть прямыми, а носки вытянутыми. Не заставляй меня повторять это снова.

Вздохнув, я подошла к следующей девушке. Морган. Она была занозой в моей заднице, сколько я себя помню, и не заслуживала того, чтобы находиться здесь.

Но у нее имелся определенный талант.

Жаль, он не касался чирлиндинга.

И это была лишь одна из многих причин, почему я украла у нее место капитана.

– Я не собираюсь сластить пилюлю, корова. Избавься от пяти фунтов или я избавлюсь от тебя. – Склонившись над ней, я прошептала: – И мне все равно, что ты предложишь мне в этот раз.

Вообще Морган не толстая, но она больше, чем все мы, а значит, ее прыжки не такие высокие, и это заметно.

Она попыталась сказать что-то, но я подняла руку, переключив внимание на следующую девушку.

Ту, из-за которой недавно все попадали.

– Эмбер, дай мне свою правую руку.

Когда она выполнила мой приказ, я черной ручкой нарисовала на ней букву П. А затем букву Л на левой. Может быть так эта идиотка начнет различать право и лево.

Из-за злости, которая все еще курсировала в теле, я написала у нее на лбу слово «дура».

– Не смывай это, пока не убедишь меня в обратном. Поняла?

Со слезами на глазах она кивнула.

И затем я подошла к последней девушке. Кейтлин.

В прошлом году она проголосовала за то, чтобы я стала капитаном вместо Морган, но в этом она словно поставила себе цель ругаться со мной по любому поводу.

К счастью для нее, я не могла выгнать ее из команды, потому что она была хороша.

Очень хороша.

Однако, я могла поставить ее на место.

–Ты. Надеюсь, ты не собираешься стать профессиональной болельщицей, ведь единственное, в чем ты хороша, это раздвигать ноги. Прямо как твоя мать, которая охотится за мужиками побогаче.

Я заметила языки пламени в ее глазах и взглядом подстегнула ее молчать, иначе она отправится собирать вещи, поджав хвост.

Я придвинулась слишком близко к ее лицу.

– Хочешь что-то сказать?

Она открыла рот, но затем передумала. Я одарила ее мерзкой улыбкой.

– Умница.

Я хлопнула в ладоши и снова включила музыку.

– Итак, Шалтай-болтай. За работу.

Глава двенадцатая

Боль пульсировала в голове с такой силой, что перед глазами все начало расплываться. Со всех сторон на меня посыпалось столько ударов и пинков, что я физически не могла отразить их все. Все, что я могла сделать – это лежать на полу в позе эмбриона, пока они продолжали мое заслуженное наказание.

Неудивительно, что они так сильно меня ненавидели. Я вела себя просто ужасно по отношению к ним.

Кто-то склонился надо мной. Думаю, Эмбер.

Она достала ручку и стала царапать что-то на моем лбу.

– Прости.

Вспышка боли пронзила мои глаза.

– Заткнись.

Крик вырвался из горла, когда одна девушка схватила меня за волосы, а другая заткнула мой нос. Через секунду в рот начала литься жидкость. Я захлебывалась и плевалась водой, пытаясь впустить в легкие немного кислорода, но это не помогало. Кейтлин засмеялась, словно это была самая забавная картина, которую она когда-либо видела.

– Нравится? – Она наклонилась. – Что такое? Хочешь еще?

Легкие горели, перед глазами плясали белые пятна.

Я умру.

И хуже всего то, что я даже не смогу винить их за то, что они делают. Потому что я создала это… создала их.

А скорее… она создала.

Наконец, пытка закончилась.

– Расскажешь кому-нибудь, и следующий раз будет в десять раз хуже, – злобно прошипела Эмбер.

Мне было так больно, что я не могла даже разговаривать.

Кейтлин схватила мои костыли.

– Я могла бы вернуть их тебе, по доброте душевной, но ты испорченная маленькая дрянь, которая ничего не заслуживает.

Она отдала костыли другой девушке.

– Сожги их. – Присев на корточки, она плюнула мне в лицо. – Даже дышать не смей в нашу сторону, поняла?

Слезы полились у меня из глаз, и я кивнула.

Я чувствовала себя такой униженной и подавленной.

Такой жалкой.

Посмеявшись, Эмбер сфотографировала меня на свой телефон.

– Надо же, как пали великие.

* * *

–Что они сделали? – завопил отец, влетая в больничную палату.

Ту же самую, из которой меня выписали три дня назад.

Не иронично ли?

Хорошие новости: большая часть ущерба – это просто синяки на лице, из-за которых я выглядела, как картина по номерам. Ну, если не считать сломанное ребро, которое отдавало болью после каждого вдоха.

– Они просто избили ее, – объяснил Джейс, раздражаясь все больше с каждой секундой.

– Напомните мне, сколько дают за наем киллера, чтобы убрать группу потаскух-старшеклассниц? – пробормотал Коул.

Сойер успокаивающе погладила его по спине.

– Я знаю, Бьянка не всегда была милой, но нападать на нее и избивать в туалете просто…

– Охренеть как низко. – Дилан посмотрела на меня, у нее на лице проявилось отвращение. – Хочешь, я отплачу им той же монетой?

Как бы я ни ценила ее предложение,