— Вы остановились на том, что… — Джеки оторвалась от созерцания Лорен.

— Я пояснила, почему в архивах переписи населения отсутствует имя Эндрю Кингсли. После смерти отца он стал зваться Эндрю Тейлором.

— Почему? — спросил Эйдриан, занимавший за столом почетное место главы семейства.

— Знаете ли… — Джеки смущенно огляделась вокруг.

— Можно, я попробую угадать? — Эйдриан допил свое вино. — Это как-то связано с заявлением Анри о том, что Джек Кингсли якобы был шпионом янки?

— Не думаю, что Эндрю в это поверил. — Джеки без всякого аппетита вяло ковыряла вилкой в своей тарелке. — У него имелось письмо, опровергающее данное заявление, однако во время Гражданской войны и сразу после нее связь с человеком, даже огульно обвиненным в шпионаже в пользу янки, была небезопасной. Оставшиеся в живых люди из команды «Свободы», опасаясь жестокой расправы, были вынуждены разбежаться в разные стороны и залечь на дно. Долгие годы потом в нашей семье предпочитали умалчивать о своем родстве сДжеком Кингсли. Война закончилась, но у южан долгая память.

— Правда, — согласился Эйдриан. — Но это несправедливо и по отношению к Джеку, и по отношению к вашей семье.

— Но, — сказала Эллисон, передавая хлеб, — это еще один аргумент в пользу того, чтобы поднять «Свободу». Над музейной экспозицией мы будем работать в тесном контакте с Галвестонским историческим обществом, и нам бы хотелось, чтобы все узнали правду. В первую очередь правду о Джеке и Маргарите. Даже если для этого потребуется обнародовать отрывки из дневников, которых прежде, кроме нас, никто не видел.

— И ваше письмо тоже, — прибавила Рори, обращаясь к Джеки. Ее ребенок вдруг заерзал. Теперь, когда ужин подошел к концу, Рори сняла девочку с высокого стульчика и усадила к себе на колени.

Джеки, нахмурившись, обвела взглядом всех сидевших за столом:

— А вас не беспокоит, что вместе с правдой, которую вы откроете, всему свету станет известно, что Анри Лерош был главарем шайки контрабандистов и убийцей?

— Ничуть. — Эллисон удивленно взглянула на нее. — После того как он отрекся от своей дочери Николь и всего, что довелось из-за этого пережить нашим предкам, открытие всей правды об Анри станет для нас долгожданным актом правосудия.

— Но ведь Анри вам такой же родственник, как и Николь с Маргаритой, — заметила Джеки. — Вам это безразлично?

— Ну, так ведь его грехи — это его грехи, — отозвалась Рори. — Для нас главное — Джек с Маргаритой. После стольких лет они заслуживают того, чтобы быть наконец оправданными. — Она посмотрела на брата с сестрой: — Я права?

Джеки заметила, как вспыхнули глаза Эйдриана, когда он бросил взгляд на сестру, его минутное замешательство. И тут ей все стало ясно: его сестры верили, что Джек с Маргаритой не нашли после смерти успокоения. Она перевела взгляд на Скотта и Чанса, желая проследить за их реакцией, но те невозмутимо продолжали есть, не выказывая ни малейшего удивления на сказанное Рори. Так вот ради чего они все это затеяли. Эти люди верили в существование призраков.

Джеки снова посмотрела на Эйдриана. «Не может быть, чтобы ты относился к этому всерьез».

Он поднял бокал:

— За Джека с Маргаритой… и за то, чтобы истина восторжествовала!

— Да упокоятся их души с миром! — прибавила Эллисон, чокаясь с братом.

— За Джека и Маргариту! — хором повторили остальные, поднимая бокалы.

Джеки присоединилась к ним. Ее мозг лихорадочно работал. Неужели они полагают, что, опровергнув ложные обвинения и восстановив доброе имя Джека, они на самом деле помогут его душе обрести покой? Что же касается ее, то перспектива смыть позор со своего рода очень радовала ее и одновременно пугала. Ведь докапываясь до правды, можно открыть ящик Пандоры. И тогда вырвавшуюся наружу правду — и лестную, и нелестную — уже не сдержать.

Возвращая бокал на стол, Джеки почувствовала на себе пристальный взгляд Эйдриана. В его глазах, выражавших беспокойство, Джеки прочитала вопрос: «Ведь ты не откажешься?»

«Нет», — про себя вздохнула она. Возможно, он со своими сестрами и чудит, но она уже связала себя с ними обещанием.

— Ну ладно, — проговорил он, поднимаясь. — Если все поели, то почему бы нам не подать десерт в гостиной, где можно будет ознакомиться с письмом?

У Джеки екнуло сердце: она поняла, что знаменательный момент настал. Эллисон со Скоттом принялись убирать со стола, а Эйдриан направился на кухню за десертом.

— Мне нужно поменять Лорен подгузник, — сказала Рори. — Не смейте без меня начинать.

— Кто хочет кофе? — спросил Чане и посмотрел на Джеки. — Это мое единственное достижение в кулинарии — я умею варить кофе. Хотите?

— Спасибо, но я, пожалуй, продолжу пить вино, — ответила она, решив, что ей нужно успокоиться. — Я могу чем-нибудь помочь?

— Нет-нет, — ответил Эйдриан. — Ты почетная гостья. Сиди, а мы за тобой будем ухаживать.

Джеки чувствовала себя неудобно оттого, что она выключена из общего хорошо сплоченного коллектива, но ей как представительнице рода Кингсли, как она полагала, придется свыкнуться с ролью аутсайдера.

Несколько минут спустя она сидела в гостиной в кресле с куском шоколадного торта «Шварцвальд» на тарелке. Несмотря на его аппетитный вид, Джеки знала, что не сможет съесть ни кусочка. Эйдриан же, устроившийся рядом с ней на стуле с прямой спинкой, с удовольствием занялся десертом. Рори с Чансом выбрали место на диване, Лорен, лежа на животе, расположилась между ними. Ее на первый взгляд неугасимая энергия теперь, кажется, пошла на убыль.

— Ну? Кто будет читать письмо? — спросила Рори.

— Я! — подал голос Скотт, занимая кресло напротив Джеки. Эллисон, держа тарелку с тортом навесу, примостилась на подлокотнике.

— Почему это ты? — вскинулся на него Эйдриан.

— Э! — воскликнул Скотт. — Да если б не я, вы и не знали бы о его существовании.

— Верно, — вынужден был признать Эйдриан. — Ты, безусловно, достоин этой чести, разве что… — Он повернулся к Джеки. — Может, хочешь сама прочитать его?

Она покачала головой, стараясь избавиться от напряжения.

— Ну, хорошо. — Скотт тщательно вытер руки салфеткой и открыл большой конверт.

В первый раз за вечер в комнате воцарилось молчание: все наблюдали, как Скотт вынимает из защитных пакетов несколько старых ветхих листков бумаги.

Взгляд Джеки был прикован к бокалу вина. Если Эйдриан со своими сестрами верит в привидения, то им понравится то место в письме, которое, как она опасалась, заставит всех остальных усомниться в его подлинности.

— «Дорогой Эндрю, — начал Скотт спокойно, поставленным, как у профессионального чтеца, голосом. — Искренне сожалею, что не смог написать тебе раньше. К настоящему времени до тебя уже, разумеется, дошла весть о кончине твоего отца, а вместе с ней и множество слухов. Своим первым долгом считаю необходимым заверить тебя, что те, кто обвиняет твоего отца в измене Югу, сами не кто иные, как лживые изменники, стремящиеся скрыть свое собственное предательство. У твоего отца в жизни было четыре любви — ты, Техас, его шхуна и женщина по имени Маргарита. И он никогда бы не предал — а так оно и было! — ни одну из этих привязанностей. Прости меня, мой мальчик: не успел я начать, как уже отклоняюсь от курса. Впредь постараюсь излагать мысли просто и не сбивать тебя с толку, хотя, признаюсь, последние месяцы меня обуревают страсти». — Скотт поднял глаза на Джеки. — Судя по всему, писать письма детям ему было непривычно.