На нашем грузовике спустило колесо и нет запаски. Наверное, наскочили на гвоздь, когда поднимались. — Он надувает свои небритые щёки, теперь вспотевшие, и издаёт звук спущенной шины: пшшшшшш! До этого Пит поставил свою сумку на землю и теперь поднимает её. Затем расстёгивает.

— Чёрт, — говорит Фрэнк. — И нет запаски?

— Хреново, да? — говорит Гэлен.

— Что вы там делали? — спрашивает Корин. Она не заглушила двигатель «Бьюика» и оставила дверь открытой. Она смотрит на мужа, который улыбается своей широкой банкирской улыбкой, затем на двух своих детей. Дочь выглядит в порядке, но лицо Билли бледное, будто из воска.

— Выбрались на природу, — отвечает Пит. Его рука исчезает в сумке, которая вовсе не была сумкой для боулинга.

— Хм, — произносит Фрэнк. — Это…

Он умолкает; вероятно, не знает, что сказать, и, кажется, никто не знает, как снова начать разговор. Птицы щебечут в ветвях деревьев. Сверчки стрекочут в высокой траве — для них это весь мир, который они знают. Семеро человек стоят неполным кругом позади работающего на холостом ходу «Бьюика». Фрэнк и Корин обмениваются взглядом, как бы вопрошая: что тут такое происходит?

Дедушка знает. Он видел таких людей во Вьетнаме. Им бы только поживиться чем-нибудь и быстрее сделать ноги. Одного такого поставили к стенке и пристрелили свои же после сворачивания Тетского наступления — полнейшего пиздеца, о котором внуки, для которых он слишком стар, вероятно, никогда не прочитают в своих книгах по истории.

Тем временем Фрэнк оживает, как заводная игрушка. Снова появляется его улыбка «ваш-кредит-одобрен». Он достаёт бумажник из заднего кармана.

— Я бы хотел отвезти вас в мастерскую или ещё куда, но как видите, у нас все места заняты…

— Твоя миссис могла бы сесть мне на колени, — говорит Пит, подёргивая бровями.

Фрэнк решает не обращать на это внимания.

— Но вот как мы поступим: первым делом мы остановимся и пошлём кого-нибудь сюда. А пока что: как насчёт десятки? За помощь.

Он открывает свой бумажник. Гэлен очень спокойно забирает бумажник из его руки. Фрэнк даже не пытается остановить его. Он просто продолжает смотреть широко открытыми глазами на руки, будто всё ещё держит бумажник. Будто всё ещё чувствует его вес, но сам бумажник каким-то образом стал невидимым.

— Почему бы мне не забрать всё? — спрашивает Гэлен.

— Верните назад! — говорит Корин. Она чувствует, как Мэри берёт её за руку, и в ответ сжимает её ладонь. — Это не ваше!

— Теперь наше. — Голос Гэлена так же спокоен, как и его рука, взявшая бумажник. — Посмотрим, что тут у нас.

Гэлен открывает бумажник. Фрэнк делает шаг вперёд. Пит достаёт руку из своей сумки-не-для-боулинга. В ней лежит револьвер. Дедушке кажется, что это 38-ой калибр.

— Назад, Фрэнки-Вэнки, — говорит Пит. — Мы тут заняты делом.

Гэлен достаёт из бумажника небольшую пачку банкнот. Он складывает их, засовывает в карман джинсов, затем протягивает бумажник Питу, который кладёт его в сумку.

— Дедуля, теперь твой.

— Бандиты, — говорит дедушка. — Вот, кто вы.

— Всё верно, — соглашается Гэлен своим спокойным тоном. — И если ты не хочешь, чтобы я выбил душу из этого парнишки, отдай свой бумажник.

Эти слова действуют на Билли: его мочевой пузырь расслабляется, а в промежности становится тепло. Он начинает реветь, отчасти от стыда, отчасти от страха.

Дедушка вытаскивает из переднего левого кармана своих мешковатых брюк старый потрёпанный «Лорд Бакстон» и отдаёт его. Бумажник пухлый, но в основном там карточки, фотографии и товарные чеки пятилетней давности. Гэлен достаёт двадцатку и ещё несколько монет, засовывает их себе в карман и протягивает «Лорд Бакстон» Питу. Бумажник отправляется в сумку.

— Надо бы время от времени его чистить, дедуля, — говорит Гэлен. — А то вон его как расперло.

— Говорит человек, который, похоже, последний раз мыл голову в прошлый День благодарения.

Дедушка произносит это, и Гэлен с быстротой змеи, выпрыгивающей из кустов, отвешивает ему оплеуху. Мэри ударяется в слёзы и прижимается лицом к бедру матери.

— Перестаньте! — говорит Фрэнк, будто дело ещё не сделано и у его отца не кровоточит губа и нос. Затем на том же дыхании произносит: — Заткнись, пап!

— Никому не позволено дерзить мне, — говорит Гэлен, — даже старикам. Старики должны лучше всех это понимать. Теперь очередь Корин. Давай-ка достанем твою сумочку из машины. А ты, малышка, можешь пойти с нами. — Он берёт Мэри за руку, кончики его пальцев вонзаются в её худобу.

— Отпусти её, — говорит Корин.

— Ты здесь не командуешь, — отвечает Гэлен. Теперь его голос звучит не так спокойно. — Ещё раз укажешь мне, что делать, и я подправлю тебе лицо. Пит, сделай так, чтобы Фрэнк и его папаша встали рядом. Плечом к плечу. Если кто шевельнётся…

Пит делает жест револьвером. Дедушка шаркает к своему сыну. Фрэнк дышит через нос, издавая короткие сопящие звуки. Дедушка бы не удивился, если бы его сын потерял сознание.

— Ты ведь видел, не так ли? — спрашивает Пит Билли. — Признавайся.

— Я ничего не видел, — отвечает Билли сквозь слёзы. Он хнычет, как маленький ребёнок, но ничего не может с собой поделать. Синий кроссовок стоит у него перед глазами.

— На лгунишке горят штанишки, — говорит Пит. Он смеётся и теребит волосы мальчика.

Гэлен возвращается, засовывает в кармане ещё несколько банкнот. Он отпустил Мэри. Девочка теперь прижимается к матери. Корин выглядит потрясённой.

Дедушка не смотрит на своих. Он наблюдает, как Гэлен подходит к Питу — ему важно увидеть их манипуляции, и он видит почти то, что и ожидал, в чём практически можно не сомневаться. Они могут взять «Бьюик» и оставить семью Браунов или могут взять «Бьюик» и убить Браунов. Если этих двоих поймают, они всё равно получат пожизненный срок в Шенке и не важно, какой у них будет счёт.

— Есть ещё, — говорит дедушка.

— В смысле? — спрашивает Гэлен. Он тут самый общительный. Его толстый подельник, похоже, тихоня.

— Ещё деньги. Прилично. Я отдам их, если вы отпустите нас. Возьмите машину и просто оставьте нас.

— Сколько? — спрашивает Гэлен.

— Не скажу точно, но, думаю, около тридцати трёх сотен. В моей сумке.

— На хрена такому старому пердуну разъезжать по чигирям с тремя с