Чертыхаясь, он опустился возле нее на колени.

— Репа, — проскрипела она, точь-в-точь как немазаные ворота в розовом саду у тетушки Мод. — Моя мама наверняка накормила бы вас репой!

— Молчала бы лучше! Скажи спасибо, что не свернула себе шею! — усмехнулся Грей и вместе со всеми одеялами водрузил больную обратно на кровать, а затем подал ей воды.

Джек принялась пить с такой же жадностью, с какой Грей недавно набрасывался на свиную отбивную. Осушив единым махом целый стакан, она рухнула на подушки, не потрудившись даже вытереть мокрый подбородок, и затем, посмотрев на Грея, произнесла:

— Как ни странно, вы больше не похожи на чучело. Теперь вас и впрямь можно принять за барона.

— Просто сквайр Леон проявил ко мне милосердие, — скромно произнес Грей и тут же удивленно заметил: — Послушай, да ведь ты, кажется, пришла в себя! Значит, я уже не дослушаю трогательную историю про твою любимую лягушку по кличке Фред и про кузена, имевшего привычку швырять ее в пруд каждый год на Майский день, которую ты рассказывала в бреду…

— Бедненький мой Фред! Я уверена, это француз его поймал! Он жил по соседству и повадился ходить к нам в гости — не Фред, а этот француз. Горкины пригласили француза пожить в их поместье, и как только он увидел Фреда, песенка лягушки была спета. Фред пропал, и, боюсь, навсегда. — Она натужно закашлялась. — Послушайте, у меня горло как будто заржавело. Теперь уже не так больно, но все равно неприятно. Можно я еще попью?

Выпив еще стакан, она смущенно поинтересовалась:

— Это правда, будто я выложила вам все про Фреда?

— Ну да. А где теперь твой кузен? — Барон против воли любовался ее порозовевшими щечками и даже, не удержавшись, легонько погладил одну из них.

— Бернард погиб где-то в Пиренеях три года назад.

— Мне очень жаль. Ну а теперь скажи: ты сама помнишь, когда мы пришли в эту таверну?

— Нынче ближе к полудню. Тогда мы умирали от голода и вы проглотили целую свиную отбивную, а мне не предложили ни кусочка.

— Но ты сама отвернулась от нее. Вот только это было не сегодня, а два дня назад. Я ужасно за тебя беспокоился, Джек! Даже местный викарий не поленился явиться сюда, чтобы помолиться о твоем выздоровлении. Доктор Хайд рассказал сквайру Леону про нас с тобой, и тот одолжил мне одежду. А его жена прислала для тебя свое платье. Да, да, теперь уже ни для кого не секрет, что ты девушка, даже для мистера Харботтла. Кроме того, доктор Хайд наверняка поделился соответствующими сведениями с соседями. Поэтому я не вижу ничего удивительного в том, что Бетти, супруга сквайра, пожертвовала тебе свою ночную рубашку. Наверное, лучше я надену ее на тебя после ванны, как ты считаешь?

— Ванны?

Девушка машинально запустила пальцы в свои грязные спутанные волосы, затем улыбнулась и кивнула. Однако стоило Грею опустить Джек в теплую воду, как силы снова ей изменили. В итоге она сползла вниз и чуть не захлебнулась.

— Так ничего не выйдет, ты слишком слаба. — Барон схватил ее под мышки и выудил из воды. — Постарайся хотя бы держаться за края, а я пока вымою тебе голову.

Она дрожала от слабости и уже вся посинела к тому моменту, когда Грей наконец счел ее достаточно чистой и завернул в большое махровое полотенце.

Сидя в кресле, Джек молча следила, как горничная Сьюзи перестилает постель. Наконец, покончив с этим, Сьюзи произнесла:

— Прикажете расчесать вам волосы, мадам?

Ответом ей был едва заметный наклон головы. Сил у нее было настолько мало, что она даже не заметила, как Грей надел на нее ночную рубашку и уложил в постель. Чувствуя его горячую ладонь на своем плече, она провалилась в восхитительное безмятежное забытье.

— Ну же, Джек, открой глаза. Ты можешь это сделать. Разве тебя не вдохновляет горячий куриный бульон? Миссис Харботтл сварила его специально для тебя! Понюхай, понюхай как следует! А теперь открой рот. Отлично, не будем торопиться.

Грей кормил ее с ложечки до тех пор, пока Джек не замотала головой, давая понять, что не может больше проглотить ни капли. Только тогда он отставил в сторону тарелку и довольно откинулся в кресле, скрестив руки на груди.

— Так приятно чувствовать себя живой и чистой, — призналась девушка, с наслаждением потянувшись. — Это просто восхитительно.

— Вот именно, восхитительно. — Грей слишком хорошо запомнил каждый дюйм юного тела — ведь он так старательно обтирал его влажной тряпкой, стараясь снять жар. Ему пришлось зажмуриться, чтобы выбросить эту картинку из головы и не позволить разгуляться чересчур буйной фантазии.

— За последние четыре часа произошло много важных событий, — начал барон, стараясь не смотреть на Джек. — Я отправил в Лондон курьера с письмом для тетушек, и он привез ответ.

— Они по-прежнему желают меня видеть?

— О да, они называют тебя милой бедной овечкой. Представляю, какая там поднялась тревога, когда я внезапно пропал, а заодно исчезли ты, Дурбан и Брюстер. Естественно, тут уж тетушкам пришлось признаться Куинси, что лакей Джек — вовсе никакой не Джек. К несчастью, к этому времени Куинси уже успел уведомить всех моих друзей о моем исчезновении. Тем временем вернувшийся друг тетушек сэр Генри Уоллес-Стэнфорд чуть не избил Куинси, но был встречен нашим мужественным Реми, которому удалось мигом выставить его на улицу. После этого мой хороший друг, Райдер Шербрук, пообещал размазать этого типа по мостовой. Когда Куинси получил мое письмо, Райдер все еще был у нас, и теперь он должен приехать сюда, чтобы проводить нас домой. Я ожидаю его с минуты на минуту. Так что тебе теперь ничто не угрожает.

При этих словах девушка наградила Грея таким несчастным взглядом, что он моментально разозлился. Он ни в чем не виновен и не заслужил такой неблагодарности!

— Это все из-за того, что я украла Дурбана, — вздохнула она. — И что же мне теперь делать?

— Прежде всего ты должна рассказать мне правду. Кто такая Джорджи? — Барон выпрямился в кресле и спокойно ожидал ответа.

— Вы не такой уж плохой человек, правда? — нерешительно начала Джек. — По-моему, тетушки ужасно ошибались, когда вообразили, будто в вас нет чести. И вы совсем не похожи на своего отца.

— Мой отец умер, и довольно об этом. Довольно заговаривать мне зубы. Ты ведь теперь не считаешь, что мне нельзя доверять, — стало быть, должна рассказать, кто такая Джорджи.

— Это моя младшая сестра…

— И ты поехала в Фолкстоун навестить ее?

— Я хотела увезти ее из дома отчима, чтобы спасти.

— Он что, собирается использовать ее как заложницу против тебя?

— Откуда вы знаете?..

Интересно, что еще она успела выболтать, пока валялась в бреду? Рассказала ему о том, как Томми Лотбридж трогал ее за ноги, когда ей было шесть лет, а ему семь? Помнится, тогда она проделала то же с ногами Томми, и он так перепугался, что целый месяц боялся с ней говорить.