сын! Сколь поразителен и приятен мне твой вопрос! Есть у тебя отец — храбрый и сильный князь Еруслан-царевич. Он поехал к южным берегам океана в Манозийское царство и теперь заставляет меня провождать жизнь свою в тоске и печали». Младый Азонай, тронут будучи слезами своей матери и желая сыскать отца своего, целуя ее руки, говорит: «Любезная матушка, не мучь себя тоскою, я сей час отправляюсь в путь искать батюшку и при помощи Бога к тебе его привезу». — «Ах любезное мое дитя! — продолжает Зельвара. — Ты еще очень молод и не усидишь на коне, в поле лютые звери тебя растерзают, и ты не знаешь ни пути, ни дороги». — «Нет, матушка, стыдно богатырскому сыну на коне не усидеть, от лютых зверей не отбиться и не сыскать пути и дороги».

И так Азонай-царевич стал приготовляться к дальнему походу, а Зельвара дала золотой ему перстень, в котором сделан был блестящий камень змеев. Азонай надел на себя доспехи богатырские, вооружился мечом, щитом и копьем и сел на лучшего коня, выбранного из всех царских конюшен, и, простясь со своим дедом и матерью, отправился в путь искать отца своего, Еруслана-царевича. Чрез долговременное путешествие, на котором не случилось с Азонаем никакого приключения, прибыл он под столицу Манозийского царства, где на заповедных лугах раскинул бел шатер и стал отдыхать. Наутро крикнул он богатырским громким голосом: «Не вижу здесь себе противника!» Еруслан-царевич услышал богатырский голос, велел седлать коня своего и, сев на него, взял в руку щит, а копье под плечо и выехал на заповедные луга. Еруслан-царевич вскричал к младому Азонаю-царевичу: «Дерзновенный юноша, как отважился ты расположиться на моих заповедных лугах? Сюда ни человек, ни зверь, ни птица не допускается, а ты возымел смелость потоптать шелковую траву. За сие заплатишь мне своею жизнию: ступай!» И так два храбрые и сильные богатыря, сын и отец, не зная друг друга, разъезжаются, и младой Азонай-царевич ударил отца своего тупым концом копья в самую грудь и едва не вышиб его из седла. Тогда сказал ему Еруслан-царевич: «Худо шутишь, мальчик». Потом вторично разъехались, и Еруслан-царевич ударил сына своего тупым концом копья и сшиб его с коня, а конь победителев наступил ногою на его доспешное ожерелье и притиснул его к земле. Тут Еруслан-царевич оборачивает свое копье острым концом и хочет его предать смерти, но Азонай ухватил копье правою рукою и блеснул своим перстнем. Еруслан-царевич, узнав тот драгоценный камень, стал его спрашивать: «Откуда ты, отрок, какого отца и матери и как по имени называешься?» — «Храбрый витязь! — ответствовал ему Азонай-царевич. — Я из Тоскерского царства, отец мой был Еруслан-царевич, а мать царица Зельвара, меня зовут Азонаем, а выехал я из своего отечества, чтоб искать родителя своего, которого еще от рождения моего не видывал». Тогда Еруслан-царевич скочил со своего коня, поднял сына своего, взял его в свои объятия и, нежно его целуя, прослезился об участи своей супруги, прекрасной Зельвары. Потом отец и сын не медля сели на своих богатырских коней и удалились от Манозийского царства и поспешали возвратить радость печальной царице Зельваре и Тобалу.

Прибыв в Тоскерскую столицу, застали весь народ плачущим; а причиною тому была кончина их царя. Но вдруг печаль переменяется в радость. Граждане узнали Еруслана-царевича, сбегаются к нему многочисленными толпами, упадают пред ним на землю и приносят благодарение небесам за возвращение им столь славного мужа, достойного управлять их царством. Еруслан-царевич едва за теснящимся народом мог проехать до царского дворца. Ведомость о прибытии Еруслана-царевича и сына его мгновенно дошла и до отчаянной царицы Зельвары, которая, колеблема будучи радостию и недоверием, бежит на парадное крыльцо, где подлинно предстал к ней любезный супруг и сын. Неудивительно, что всякое чрезвычайное приключение производит чрезвычайное действие. Зельвара по долговременной разлуке с любезным своим супругом, вдруг увидев его в такое время, в какое совсем того не ожидала, от сильных душевных движений пала бесчувственна на землю. Еруслан-царевич и предстоящие госпожи подают ей помощь и возвращают жизненные силы. Она опамятовалась и, кинув томные свои взоры на супруга своего, говорит: «Ах дражайший предмет! Какое благотворительное божество послало тебя к облегчению тех страданий, коими сердце мое от нашей разлуки было угнетаемо! Ужели Боги положили конец моим мучениям! Вижу, что после ненастья наступает благорастворенная погода, и печальные мои дни претворяются в забавы». Тут бросаются они в объятия и после взаимных восторгов и нежных слов, которые им страстная их любовь внушить могла, входят в царские чертоги, где снова повторяют свои друг против друга ласки. Предстают к Еруслану-царевичу князья, вельможи и все знатные государственные чины, вручают ему скипетр, возлагают на него корону и вместе все бремя правления, клянутся ему в ненарушимой подданической верности и, наконец пожелав благополучного над ними царствования, расходятся по своим должностям. Сей случай был сопровождаем отличным торжеством и веселостями, которые несколько дней продолжались.

Когда уже Еруслан-царевич утвердил свой престол, устроил порядок в своем государстве, привел пределы областей своих в безопасность от внезапных неприятельских нападений и мудрыми законами предписал жизнь добродетельную и мирную всякого рода людям из подданных; и когда он после стольких трудов привел все в совершенство, то в один день, рассуждая о странствиях своих и богатырских подвигах, вздумал о названных своих братьях Исламе, Гесперском богатыре и о Тумбенском царевиче Нибуре и желал иметь известие как об них, так и о своих родителях. Он призвал к себе сына своего Азоная-царевича и, лаская его, так ему говорил: «Любезный сын, ты одарен храбростию и силою богатырскою, которую я сам собою испытал, когда ты выехал против меня на заповедных лугах Манозийского царства. Надень на себя доспехи богатырские и возьми все богатырские оружия и коня моего богатырского, ступай в чистое поле разгуляться и приобретай себе такую ж славу, какую я приобрел. Поезжай ты в царство Танкратского князя Зерога Брадача, к моему отцу, а твоему деду Хиразу Табернаевичу, который царствует над тою землею, объяви им о нашем здравии и узнай, как они живут. Оттуда поезжай в Калекутское государство к названному моему брату князю Исламу, Гесперскому богатырю, и потом в темную землю, коею прежде владел царь Змеевид, убитый от меня, а ныне управляется названным же моим братом Тумбенским царевичем Нибуром, сочетавшимся с дочерью убитого царя Змеевида, уведомь их, что мы благополучны, и проведай, как они поживают. Да благословит небо путь твой, будь счастлив навсегда; ступай с Богом».

И так