автоматами турки не дали нам затащить в беседку, а у тех стволов из золота, что висели на коврах, тщательно проверили затворы и пристегнутые магазины, проверяя, не затесался ли там случайный патрон.

Управились мы за полчаса, потом еще столько же времени стояли перед беседкой, ожидая, что вот-вот явится господин Барак, и мы начнем торг. Но этот чертов торгаш горючкой все не появлялся. А солнышко тем временем поднималось все выше и выше, согревая эту грешную землю все сильнее и сильнее.

Похоже, нас тут будут мариновать долго! Гребаные турки, пусть будут они трижды прокляты и чтобы жили на одну зарплату и срали ежиками!

Нисколько не стесняясь, я завалился на дощатый пол веранды, подложив под себя ворох тряпья в большом полупустом бауле.

– Блин, Иваныч, как ты можешь спокойно лежать! А вдруг все пойдет не так? Ты что, совсем не нервничаешь? – прошипел на ухо Ванек.

– Нервничаю, – ответил я. – Но я понимаю, что турки нас просто проверяют, и если мы сейчас как-то выкажем свое беспокойство, значит, у нас рыльце в пушку. Так что не мельтеши и перестань трындеть по-русски! Не дай бог, услышат – и тогда всем звиздец!

– Айм андэстен ю! Окей! – нарочито громко заявил Иван.

Я в ответ показал ему фак и перевернулся на другой бок.

Петрович сидел на земле рядом с сербами и демонстративно жрал тушенку. При этом он периодически прикладывался к большой бутыли в лозовой оплетке. Сербы жадно глядели на эти действия, тихо шепча проклятия в адрес Хохла. Все это было частью спектакля, который разыгрывался для встречающей стороны. Пусть думают, что мы такие же работорговцы, как они, и сербы нам ни хрена не боевые товарищи, которые с нами заодно, а вшивые собаки, о которых мы вытираем ноги.

Приказав Ваньку крепко бдеть и старательно зыркать по сторонам, я провалился в царство Морфея.

– Вэйкап! Вэйкап! – вырвал меня из объятий тяжелого сна встревоженный шепот Болтуна. – Идут! Идут!

Судя по стрелкам моих часов, проспал я всего полчаса. Вскочив на ноги, заметил в полуоткрытые ворота виллы приближающуюся к нам делегацию: двух важных турок, явно из местного первого эшелона власти, и окружающую их свиту-охрану – десяток вооруженных автоматами головорезов.

Важных господ я опознал сразу. Тот, что пониже и потолще, Барак, он подходил под описание, данное пленным турком. А вот второй дядька, что важно шествовал рядом с ним, оказался для меня сюрпризом. Причем весьма неприятным сюрпризом! Портрет этого хрена висел в кабинете виллы, которую мы обнесли пару дней назад. Чертов стоматолог! Так вот куда он уехал со своими людьми!

Появление гребаного зубодера ставило крест на всех моих планах по захвату в плен торгаша Барака! Проклятая судьба-злодейка выкинула очередной сюрприз и, похоже, на этот раз решила окончательно меня добить!

– Вариант намба ту! – прошептал я Ивану и, делая вид, что несказанно рад визиту господ, кинулся вприпрыжку к пленным сербам.

Керчанин, ошарашенно выпучив глаза, завертелся на месте, не зная, куда ему деться и что делать. Бляха муха, он что, забыл обо всем, что ему положено делать?!

Вариант номер два – это когда все пропало и надо валить врагов с проходняка и без разбора. То есть, как только они войдут под навес, нам необходимо атаковать! Команду к атаке должен подать я.

– Петрович, бегом в беседку! Как только я закричу «Бей!», тут же вали всех, до кого дотянешься! Толстяка надо взять в плен! – прошипел я, ошарашив Хохла.

– Ствол мне, быстро! – шепотом приказал я Миславу, зная, что у него под одеждой спрятаны два «чижа».

– Нельзя, они смотрят на нас! – прошептал в ответ сидевший рядом Михаил.

– Сука! Ладно, тогда автоматчики на вас. Ни пуха, мужики! – прошептал я и тут же ударил ногой сидящего на корточках Баяна. – Стенд ап! Стенд ап! Маза фака!

Изобразив активную деятельность по приведению рабов в вертикальное положение, а на самом деле создав кучу малу, в которой сербы могли незаметно достать из-под одежды пистолеты, я вприпрыжку побежал назад, к беседке.

– Вэлкам, вэлкам, мистер Барак! – изобразив идиотскую улыбку на лице, зачастил я. – Ви хэв вэри гуд продактс! Вэри, вэри гуд! Вэри чип!

Рассыпаясь в любезностях, я заметался под навесом, выхватив сначала одну саблю, потом другую. Потом обе сабли я сунул в руки Петровичу и тут же схватил еще один клинок.

– Вэри гуд ган! Вэри гуд блейд! Би хэппи! Вери гуд блейд!

Не зная, куда деть очередную саблю, я как бы невзначай сунул ее в руки Ивану и тут же схватил с ковра длинный кинжал.

Именно в этот момент важные турки подошли к беседке. На мое мельтешение и подобострастное заигрывание они смотрели понимающе и свысока: видать, привыкли к подобному обращению. Ну еще бы, они ведь все такие важные из себя беи, а я – всего лишь жалкий торгаш, сущая сошка в местной иерархии.

Как только взгляд стоматолога коснулся ковров с оружием, он будто натолкнулся на невидимую стену. Бедняга враз побледнел, потом лицо его пошло алыми пятнами, глаза округлились, а рот искривился в гримасе удивления и непонимания.

– Вэри гуд блейд! – выкрикнул я, сделал шаг навстречу стоматологу и тут же ткнул его кинжалом в шею.

Яркая струя крови плюхнула фонтаном в небо.

Я ударил локтем в лицо толстяку Бараку и заорал что есть мочи:

– Бей!

Схватив господина Барака за ворот его сюртука, дернул на себя и, приставив острие клинка к горлу, грозно выкрикнул:

– Дон шут! Дон шут! Айм килл хим!

Охрана Барака выглядела грозно и боевито, и, возможно, они были отменными вояками, но вот охранники из них оказались никакие. Во-первых, они никак не отреагировали на мое мельтешение с холодным оружием в руках, а во-вторых, когда я заколол стоматолога и захватил в плен их господина, они на какое-то, пусть и незначительное мгновение застыли соляными столпами.

А дальше произошло то, на что я никак не рассчитывал. Петрович, наш кубанский Хохол, вооруженный двумя саблями, которые я самолично всунул ему в руки, вдруг неожиданно для всех взорвался стремительной серией ударов. Обычно Петрович выглядел медлительным и вялым, чаще всего он отлынивал от работы, жрал тушенку, пил горячительные напитки и заваливался спать всякий раз, когда предоставлялась такая возможность.

Но сейчас в стан врага ворвался ураган сабельных ударов. Клинки заплясали танец смерти, и за считаные секунды четверо из десяти охранников пали на землю, поверженные Петровичем. Голова одного из автоматчиков, подпрыгивая, как футбольный мяч, покатилась по земле. Еще один охранник также лишился головы, но она