Лишенный эмоциональности и сердечности своего брата, Брюс, естественно, опустил многие волнующие детали. Но по его рассказу нетрудно было представить себе то притяжение, которое возникло между уравновешенным галантным мужчиной в военной форме и юной экзотической красоткой, очутившейся в полном одиночестве в чужой стране.

Они поженились через несколько месяцев после знакомства, а через год у них родилась дочь. Джек настоял, чтобы ее назвали в честь матери и при крещении девочке дали имя Аурелия Джейн Саттон.

С самого рождения и до той кошмарной ночи все звали ее просто Эй Джи. Потом она сбежала от Марко Эстевеса и Виктора Кэвала, превратившись в ЛиюХаскин.

Фамилию она нашла в телефонной книге на автобус-ной остановке где-то в Виргинии.

Что касается имени, то оно эхом звучало в ее голове с тех пор, как погибли родители, разбившись в авиационной катастрофе по пути на Бимини, где они собирались отпразновать десятилетие свадьбы.

Лия… Так называл Джек Саттон свою жену – то была ласковая, укороченная версия Аурелии, имени, которое дочь унаследовала от матери.

Лия… Это имя было единственным связующим звеном между ней и ее счастливым прошлым, которое кончилось со смертью родителей, когда девочке пришлось отправиться жить к единственному родственнику – единственному в этой стране – дяде Брюсу, брату отца.

Недавно разведенный, весь погруженный в работу правительственный чиновник был совершенно не готов воспитывать девятилетнюю племянницу, которую едва знал. У дяди Брюса были две дочери – Синди и Дебби: одна на несколько лет старше, другая на несколько лет моложе Аурелии Джейн.

Обе девочки не отличались красотой и были довольно угрюмыми созданиями. Они совсем не собирались отдавать своей хорошенькой кузине хотя бы часть того скудного внимания, которое уделял им отец. Они постоянно напоминали Лии, что их отец взял ее в свой дом скрепя сердце; что он изо всех сил старается отыскать семью ее погибшей матери, оставшуюся на Кубе.

Но несмотря на свои обширные связи в правительственных кругах, дядя Брюс оказался не в состоянии приоткрыть «железный занавес» и связаться с родственниками Аурелии Сантьяго Саттон. Все они словно сквозь землю провалились.

Лия была несказанно подавлена, когда до нее наконец дошло, что она никогда не увидит дедушку, бабушку, теть и дядю, что она обречена жить в пустом и холодном доме дяди Брюса. Девочка росла, слушая рассказы матери о тесных узах, связывавших всех родственников. Мать не теряла надежды, что настанет день, когда вся семья сможет воссоединиться. Много раз видела маленькая Лия, как плачет ее мать, вспоминая навеки потерянных любимых людей.

– А почему мама просто не поедет к ним? – спросила как-то раз девочка у отца.

– Это не так просто, Эй Джи, – ответил тот. – К Люди не ездят на Кубу просто так.

– Но почему она не может позвонить им по телефону или написать письмо?

Отец объяснил дочке, что есть на свете такой человек, которого зовут Кастро, и он не хочет, чтобы мама звонила или писала своей семье.

– Ну а зачем тогда она уехала от них? – не унималась маленькая Аурелия.

– Она хотела лучшей жизни, – грустно ответил отец. – И если бы она не уехала от них, то у нее не было бы нас.

– Я никогда не оставлю тебя и маму, папочка, обещаю тебе.

Джек усмехнулся:

– Когда-нибудь оставишь, малышка. Каждый человек однажды покидает родительский дом.

– Но ведь не навсегда, как мама. Она никогда не оставит нас, папа?

– Нет, никогда.

– И ты тоже, правда, папа?

– Да, я обещаю тебе, что никогда не оставлю вас, малышка. – Он встряхнул головой, подхватил дочку на руки и прижал к своей сильной груди. Прошло всего несколько месяцев – и папа с мамой погибли, лишив Лию своей любви и оставив ей в наследство горькое одиночество.

Те ранние годы вынужденного уединения и боли хорошо подготовили Лию к роковым тринадцати месяцам. Самодостаточная и опытная в сокрытии эмоций, Лия дважды убедилась в том, что способна выжить в самых неблагоприятных обстоятельствах.

«И ты снова сделаешь это сейчас, – думала Лия, несмотря на уверенность, что Марко Эстевес везет ее навстречу судьбе. – Не важно, что он тебе приготовил, но ты не сдашься без борьбы».

* * *

Ведя машину по дорогам Массачусетса к границе штата Нью-Йорк, Марко молча вспоминал другое путешествие, которое они с Лией совершили в один из уик-эндов жарким флоридским летом.

– Нам надо сбежать, – сказала она за несколько дней до той поездки, робко подойдя к нему, когда в доме не было никого, кто бы мог их подслушать.

– Сбежать… от чего?

– Ну… от всего. Нам надо побыть вдвоем, Марко, без Виктора и остальных. Кстати, у меня свободный уик-энд.

– И куда ты хочешь поехать?

– В рай, – ответила она, и в глазах ее сверкнул огонек.

Так и случилось, что они пересекли штат в его вишнево-красном «ягуаре», болтая по дороге о всякой всячине и наслаждаясь обществом друг друга.

Они весело болтали – обо всем и ни о чем… Как это было не похоже на мертвое молчание, которое царило в машине сейчас!

Марко помнил, что думал он тогда, проезжая дикую, прекрасную глушь Эверглейдса. Никогда в жизни не чувствовал он себя столь безмятежно, и ему было абсолютно все равно, достигнут ли они цели путешествия – настолько хорошо было сидеть рядом с обожаемой женщиной, наслаждаясь солнцем и ее легким звонким смехом.

Незаметно добрались они до кристально чистых вод залива, пересекли мост и оказались на усеянном ракушками острове Санибель.

Они остановились в выбеленном коттедже с красной черепичной крышей и следующие три дня провели, занимаясь любовью, точнее, три дня и три ночи.

Каждое утро, пользуясь благоуханной прохладой, они гуляли по пляжу, где Эй Джи старательно собирала самые красивые из ракушек, которые выбрасывал на берег прилив. Обедали они каждый день в Тики-баре, на открытой террасе, потягивая ледяные прохладительные напитки и спасаясь от жара послеполуденного солнца. Потом они купались или томно отдыхали в шезлонгах на кромке бассейна, причем Марко считал своим долгом втирать в тело Эй Джи крем для загара, хотя она уже буквально пропиталась им, но Марко Эстевес находил необыкновенное удовольствие в намазывании жирного крема на ее разогретое солнцем тело.

– Я и так уже жирная, как французское жаркое, – шутливо пожаловалась она как-то раз, извиваясь под его руками.

Роман, который она безуспешно пыталась начать читать, валялся у босых ног Марко: Эй Джи сказала ему, что реальная жизнь волнует ее гораздо больше выдумок.

– Хочешь, чтобы я остановился? – спросил он, нежно массируя ее бедро под кромкой эластичного купальника; пальцы его слегка скользили по полоске материи, натянутой между ног. Марко ощутил, как Эй Джи изогнулась и подалась назад, словно не желая потерять ощущение его ласковых прикосновений.