монастырь приобрел в свою непосредственную собственность и значительные земельные угодья: в IX–XII вв. игумены монастыря св. Евгения приезжали в районы Пайперта и Халдии для надзора за уборкой урожая на полях монастыря и доставки зерна в Трапезунд, прикупали новые проастии и земли, в том числе — у местных клириков, собирали пожертвования и ренту[284].

Правление Македонской династии (867–1056) было временем подъема экономики Понта, возрастания военно-административного и церковного значения Трапезунда. Не случайно, видимо именно при Василии I (867–886) трапезундская епископская кафедра повышается до ранга митрополии[285]. В эпоху Македонской династии культ св. Евгения переживает свое второе рождение. Отстраивается монастырь святителя, откровением устанавливается дата его рождения, пишется распространенное Житие святого и, затем, два других агиографических сочинения, принадлежащих перу будущего патриарха трапезундца родом Иоанна Ксифилина[286]. Наконец, ведя кампанию в Ивирии в 1000 г., Василий II посетил Трапезунд (возможно, не единственный раз[287]), одарил и перестроил храм св. Евгения (агиограф отмечает сооружение двух больших апсид, двух высоких колонн и купола)[288]. Победа, одержанная императором над совместными силами грузинского царя Георгия I и примкнувших к нему армянских Багратидов и Арцрунидов и последующее установление верховного сюзеренитета империи над Тао были, естественно, связаны агиографом с помощью святителя, прибывшего из Трапезунда в лагерь Василия близ Котиэя[289]. Трапезунду выпала при этом особая роль: именно сюда к Василию II в 1021/2 г. прибыло посольство каталикоса Армении Петроса с завещанием бездетного анийского царя Йовханнэса-Смбата Багратида, уступавшего Византии права на наследство, а затем-переселившийся в Византию после опустошительного тюркского набега на его владения васпураканский царь Сенекерим Арцруни, передавший Византии власть над Васпураканом. Именно в Трапезунде, в резиденции императора, были утверждены условия этих договоров[290]. Последующее образование фем Васпуракан и Ивирия[291] существенно отодвинуло границы Византии на юго-востоке от Понта, обеспечило ему на время более стабильное положение, а длительное пребывание императорского двора в Трапезунде, несомненно, способствовало его экономическому и политическому подъему. Именно X — первая половина XI вв. были временем расцвета международной торговли Трапезунда[292].

Однако несколько ранее территория Халдии оказалась вовлеченной в мятежи динатов против центральной власти, сначала во главе с Вардой Склиром, затем — Вардой Фокой (976–989)[293]. Трапезунд сохранял при этом ориентацию на Константинополь, отправляя туда, вместе с другими понтийскими городами, корабли с хлебом[294]. Чтобы отвлечь Варду Фоку от Константинополя и нанести ему удар с тыла, император Василий поручил своему полководцу Григорию Тарониту высадиться в Трапезунде[295]. Именно эти два обстоятельства побудили мятежника к решительным действиям против Трапезунда. Он склонил правителя Тао/Тайка Давида Куропапата на свою сторону. Два его полководца и сына, чьи имена сохранились и у Лазаропула, Панкратий (Баграт) и Чурванелис[296] (магистр Чордванел), были отправлены из Персамении через Пайперт и Понтийские Альпы к Трапезунду. Сначала Григорий Таронит потерпел поражение. Однако, узнав о гибели Фоки, войска вернулись. Чудесное спасение Трапезундский агиограф объяснил заступничеством святого патрона Евгения[297]. Император покарал Давида за помощь мятежникам. Войско патрикия Иоанна разгромило Чордванела в феврале-марте 990 г. в Дердзине-Терджане, а сам он погиб в бою. Район Терджана вернулся под власть Византии[298]. Казалось бы, внешняя опасность и с этой стороны была отодвинута.

Но с середины XI в. Понт вновь испытал угрозу внешних вторжений. На сей раз ее представляли сельджуки, вторгавшиеся в Малую Азию и расселявшиеся в ее долинах и на плато. В 1048 и 1054 гг. сельджукские вожди Ибрахим Инал и Тогрул-бек опустошают территорию вокруг Феодосиуполя (Эрзерума) и, взяв Пайперт, доходят до Джаника, южных границ Понта, а также опустошают земли по реке Чорох и Восточную Халдию и лишь варяжский отряд византийского войска разгромил у Пайперта один из отрядов сельджуков и освободил часть пленных[299]. Сельджукскому натиску и его успехам способствовала политика самих византийских императоров середины XI столетия. В частности, Константин IX Мономах (1042–1055) заменил службу в ополчении уплатой денег, чем, по мнению византийских историков, нанес большой урон обороне восточных провинций, в том числе, Халдии, Мелитины, Колонии и Ивирии[300].

Гарнизоны ключевых крепостей стали формироваться из "франков"[301], что было чревато мятежами. К тому же позиции империи ослаблялись и из-за внутренних конфликтов, обострения борьбы столичной и провинциальной военной знати за власть. При императоре Михаиле VI Стратиотике (1056–1057) видя бессилие центральной власти, турки опустошали своими набегами всю территорию Понта, прорываясь и к побережью и начиная расселяться на обезлюдивших землях. В 1057 г. сельджуки разоряют земли от Джаника до Эрзерума, а затем нападают на Камаху и Колонию. С тех пор их вторжения становятся чуть ли не ежегодными и сопровождались захватами городов и многочисленного полона[302]. Но подлинная катастрофа разразилась в 70-е гг. Осенью 1070 г. войско Мануила Комнина было разгромлено сельджуками близ Севастии, а византийские полководцы (Михаил Таронит, Мануил Комнин и Никифор Мелиссин) попали в плен[303]. Большая армия, предводительствуемая самим императором Романом IV Диогеном, в которую входили и подразделения из Трапезунда[304], терпит вслед за этим сокрушительное поражение при Манцикерте в августе 1071 г.[305] И хотя император был освобожден, подписав почетный мир с султаном, его свержение и дипломатические просчеты преемников привели к катастрофе. С 1072 г. начинается последовательный захват тюрками Малой Азии, чему способствовала и гражданская война в Малой Азии между сторонниками Романа Диогена и свергнувшей его столичной группировки Михаила VII[306]. В 1072 или 1073 г. сельджуки взяли сам Трапезунд[307] и удерживали его не позднее 1075 г., когда не армия василевса, а местное ополчение во главе с дукой Халдии Феодором Гаврой отвоевало понтийскую столицу, а также крепость Пайперт на южных рубежах фемы[308]. Успехи Гавры помогли и императорской армии. Через Трапезунд византийцы в 1075 г. уже смогли направить экспедицию Никифора Палеолога против тюрок. Тюрки взяли и Синоп, но ок. 1086/87 г. там уже был водворен в качестве губернатора византийский полководец Константин Далассин[309]. Защита Понта стала делом местных динатских группировок. Особую роль среди них играли Гавры[310] и Тарониты, возможно, потомки княжеского рода таронских Багратидов, выселенные после смерти князя Ашота и аннексии Тарона Византией в 966/7 г. в Халдию и, вероятно, наделенные там поместьями[311].

Ситуацию в регионе существенно осложняли мятежи, поднимаемые командирами «франкских» тагм. Сначала это был мятеж Криспина в Армениаке, с опорой на мощную крепость Колонии, в 1069 г.[312], а затем, особенно опасный — Русселя де Байоля, охвативший территорию от Галатии до Армениака и подавленный с большим трудом византийским