Я еще сильнее вцепилась в Димку. Он вынужден был перехватить мою сумку. С другой стороны на нем повисла Алена, упрашивая скорее приехать. Наташка всплакнула и, наступая с фасада, сквозь рыдания потребовала дать честное слово хирурга, что он проконтролирует вопрос сдачи Борисом боксерихи в надежные руки. Лучше всего – опять в Борины. Так сказать, из рук в руки. Может, он изыщет возможность как-то привезти ее с собой? Бедная псина никогда не видела моря.

– Дурдом! – пронесся над нами ясный голос Вячеслава. – Вы сейчас отца уроните. Па, лети отсюда сломя голову! Я тебя чемоданами прикрою!

Сын принялся поштучно стаскивать нас с измученного процессом расставания Дмитрия Николаевича.

– Сумку отдай! – забыв про слезы, проорала отступившему назад Димке Наташка.

Толпа пассажиров и провожающих, теснившихся у дверей вагона, как по команде, откликнулась на этот зов. Все обернулись и мгновенно вцепились в свой багаж, старательно обняв ногами то, что не удалось схватить руками.

– У женщины сумку украли! – пролетел над толпой чей-то голос, мгновенно подхваченный и троекратно усиленный.

– Стоят, разинув рот! – подвела итог мощная блондинка, спешащая к поезду налегке. Два чемодана, сумка и искусственный горб-рюкзак на шее скрюченного под тяжестью ноши спутника не позволяли ему прийти ей на помощь. Впрочем, она и сама справилась: – А ну отдай награбленное! – Мощным рывком атлетка вырвала из Димкиных рук сумку и перебросила ее мне. – Еще и туалетной водой надушился! – гаркнула она, вызвав восхищение толпы. – Ща милицию вызову!

– Папа! – истерично крикнула Аленка и снова кинулась к нему.

– Димочка! – вторила ей я, летя вместе с сумкой следом.

– Я же говорю – дурдом! – развел руками Славка.

Женщина сначала остолбенела, потом с досадой хлопнула спутника могучей рукой по рюкзаку, отчего мужчина присел, грохнув чемоданами по платформе, и прошипела:

– Ну ты и захребетник! Без конца меня подставляешь!

Толпа на минуту притихла, потом взорвалась хохотом. Под него мы и потащились к своему вагону. По пути Лешик очередной раз вслух задал себе вопрос, зачем ему надо было так торопиться с отъездом? И сам же себе, наконец, ответил:

– От великого ума!

Димка очередной раз оказался прав. Интересные открытия начались сразу же, как только мы помахали руками дождливой Москве, разобрались с билетами и принялись открывать чемоданы. Я удивилась первая и сразу же впала в состояние прострации, увидев содержимое чемодана, в котором рассчитывала найти свой спортивный костюм. Новый, кстати. Старый, вместе с ветровкой и запасными шортами, на всякий случай, сунула в чемодан мужу. Надо же было его чем-то заполнять… Сверху аккуратно лежали Димкины футболки. Я еще подумала, что они ему в поезде точно не пригодятся. На самом дне покоились два платья, сарафан и закрытый купальник, которые пихнула для себя, опять-таки на крайний случай: не была уверена, что доведется надевать. Где-то в середине уютно устроились Славкины шорты и пакет с его спортивными штанами в дорогу и шлепанцами, прямо на новой бейсболке и сумке с феном. Вот уж это я точно в чемодан не убирала. Переворошив Димкино нижнее белье, отметила две коробки с конфетами, но уже не удивилась и не порадовалась.

– Ключи! Пакет с ключами! – настойчиво билась в голове навязчивая мысль. – Мы нечаянно перепутали чемоданы…

– Не разбери поймешь! – возмутился Вячеслав, открыв второй чемодан. – Ма! Я хорошо помню, что положил плеер с наушниками в твой чемодан, выкинув оттуда две коробки с конфетами. А сейчас здесь только Ленкины тапки!

– Дай, дай, дай, сюда! – обрадованно завопила Алена. – А я-то уж хотела объявлять их во всекупейный розыск! Не лапай коробки! Конфеты папик нам с мамулей подарил. Хотел сюрприз сделать, чтобы мы катились себе спокойно и с удовольствием. А ты этот сюрприз выкинул!

– Не выкинул, а сунул в чемодан к своим шлепкам. Чтобы подружились. Так где мой плеер?

– Не знаю. Мне бы свой костюм найти. С ним в пакете еще новый детектив лежал. Переставь мамочку и открой следующий чемодан. Желательно побыстрее. Сейчас вернется Наталья Николаевна после похода к Лешке, мало не покажется.

Я с трудом осмысливала появление на полке третьего чемодана.

– Вот он, твой плеер! – возвестила Алена. – Ну это мои вещички… А остальное мамочкино. Славка, переставь ее на другое место. Видишь, человек задумался. Мам, он полез за пирожками!

– Сидеть! – вяло скомандовала я. – Кто додумался взять с собой отцовский чемодан? Силы девать некуда?

Возня стихла. Теперь уже столбняк напал на деток.

– Так это… – проронил сын с набитым ртом. – Мы думали, этот чемодан тоже собрался ехать с нами. Там твои вещи были.

– И он был полупустой, а наши грозили лопнуть…

В голосе дочери слышалась легкая укоризна.

– Зато теперь твои босоножки папик точно не забудет. Кроме них, ему и везти нечего.

– Нет! Это не поезд поляков Москва – Варшава, блин!

Дверь купе резко распахнулась, явив нам рассерженную Наталью.

– Там купе только на троих. Три полки друг над другом и умывальник, трансформирующийся в столик. Здесь – без умывальника, на четверых и никакой свободы передвижения! У Лешки гораздо лучше. В плане этой самой свободы. Три девицы бальзаковского возраста и он. Так до конца и поедет на свободе. Притулится где-нибудь в тамбуре. Как бы до Туапсе не женился. Правда, мне начальник поезда обещал… Ну не буду говорить, а то сглазите. А почему вы до сих пор не переоделись?

Суета стихла примерно через полчаса. До сознания стало доходить, что мы в дороге. Переодетые и умытые сидели за столом, наворачивали все подряд, любуясь унылым дождем, серым небом и грустным подмосковным пейзажем. Мелькали пригородные станции с нахохлившимися в ожидании электрички пассажирами, привычные одноэтажные деревянные домики и теснившие их коттеджи. Земля, будучи не в силах впитывать влагу, проявила строптивость. Огромные, похожие на озера лужи заставляли думать о том, что когда-то она была мировым океаном. И если именно там зарождалась жизнь, то мы вроде как направлялись к истокам давно обмелевшей и забытой родины.

После трапезы и под мерный перестук колес потянуло в сон. Я аккуратно прилегла позади Аленки. Но тут начался раздел полок. Нижние, само собой, забронировали мы с Наташкой. Отсюда вытекало, что верхние полки должны поделиться между Аленкой и Славкой. Сложность была в том, что ни я, ни подруга не хотели оказаться жертвой несчастного случая. Только я про это молчала, а Наталья опасалась за свое здоровье вслух. Но обе были уверены – ни одна висячая полка Славку не выдержит. Его это, похоже, совсем не волновало, он сосредоточенно возился с фотоаппаратом. Сыну было абсолютно все равно, на кого рухнуть во сне.