Глядя на своего сына, который уже понемногу привыкал к нему и новой жизни, Федор раздумывал о том, что никак не может примириться с тем, что его сын носит имя врага. Ведь мальчугана по-прежнему звали Марк Акций Памплоний Младший. Однако, кроме Юлии и его самого, никто об этом не знал. И вчера ночью Федор предложил дать ему новое имя. Юлия обескуражила его быстрым согласием и тут же поинтересовалась, какое имя он хочет дать мальчику.

Чайка был озадачен. Он настраивался на долгие разговоры и не был готов к столь быстрой победе. А о том, как назвать сына еще даже не думал. В конце концов, Федор пообещал в ближайшее время предложить Юлии пару вариантов из обширного списка финикийских имен. Юлия согласилась.

— Я чувствую себя пленницей. Почти как на Сицилии. Только и вижу, что лица охранников, — пожаловалась она, разделавшись с небольшой гроздью винограда, — а мои прогулки с ребенком ограничиваются садом, окруженным каменной стеной. Я так устала сидеть взаперти, что уже, кажется, согласна на все.

— Я как раз решил поговорить о тебе с Ганнибалом, — признался Федор, — в ближайшие дни.

— Что ж, — кивнула Юлия, немного подумав, — я верю в тебя, Чайка. Ты знаешь Ганнибала лучше и примешь верное решение. Быть может, ваш вождь согласится не казнить меня, а разрешит нам с тобой жить открыто. Не побоится того, что я дочь его злейшего врага.

— Это было бы для меня настоящим счастьем, — кивнул в задумчивости Чайка, — только об этом я и мечтаю. И все время переживаю, что с тобой и сыном может что-нибудь случиться, пока вы находитесь здесь на птичьих правах. Все-таки ты слишком заметная фигура.

— Не бойся Чайка, — проговорила Юлия, и в ее голосе Федор уловил металлические нотки, — я же обещала, что буду принадлежать только тебе. Никто не сможет нас разлучить.

Услышав это заявление, Федор поневоле вздрогнул: оно означало, что в случае опасности у Юлии не дрогнет рука лишить жизни и себя и ребенка.

— Я принесу жертвы богам, чтобы они помогли нам, — сказал он, поднимаясь.

Юлия проводила его до дверей и поцеловала на прощание, шепнув на ухо: «Возвращайся скорее». И окрыленный командир хилиархии, потрепав сына по голове, вскочил на коня, отправившись в порт.

Там он отдал необходимые приказы командирам кораблей, прибывшим с ним из плавания, и прежде всего встретился с капитаном флагмана, которому еще вчера наказал разыскать того, кто прислал ему пополнение. Хотя заранее был уверен, что концов не найти. И действительно, из состоявшегося на палубе разговора выяснилось, что чудом спасшийся в бою с римлянами капитан интересовавшей Федора квинкеремы погиб при странных обстоятельствах. Буквально неделю назад. Его нашли мертвым в порту.

— Говорят, погиб в пьяной драке. Но я не верю, чтобы он сам мог ее затеять, — поделился сомнениями собеседник Чайки, — деньги он любил, но никогда не шиковал и не устраивал пирушек. Жадный был очень. Да и боец не из последних, и дорого бы отдал свою жизнь.

— Ты видел тело? — уточнил Федор.

— Видел, — кивнул капитан, нахмурившись, — его закололи в спину. Несколько ударов. Только меня не проведешь. Закололи его уже после того, как он умер.

— Отравлен? — поднял брови Чайка.

— Похоже, — кивнул капитан, — во всяком случае, был без сознания, когда ему в спину несколько раз всадили нож.

— Ну что же, — развел руками Федор, — концы в воду. Ладно, это тоже ценная информация.

И он вложил капитану в ладонь мешочек с золотыми «слонами».

Больше в порту делать было нечего. Забрав с собой спейру морских пехотинцев из тех, что были приписаны к другому кораблю, Чайка направился в глубь Апулии. Где, как он еще вчера выяснил у коменданта, в трех днях пути от побережья и не очень далеко от восточных склонов Апеннин, находился городок Арпы, который Ганнибал, покинув Кампанию, избрал своей новой ставкой. Ближайшие римские войска — два легиона рабов, решивших завоевать себе свободу, сражаясь с пунийцами, — стояли на северной границе Апулии, построив лагерь недалеко от Луцерии. Командовал ими новый консул Тиберий Семпроний Гракх. Как вкратце рассказал командиру хилиархии о последних событиях на фронтах комендант порта — повсюду царила нерешительность. Римляне не предпринимали активных действий, ограничиваясь наблюдением за Ганнибалом. А сам Великий Пуниец в последние месяцы тоже не атаковал противника, словно ждал каких-то новостей.

— Значит, я немного пропустил, — ухмыльнулся Чайка, поблагодарив коменданта за полученные сведения.

Дорога через контролируемую финикийцами часть Апулии прошла без проблем и к исходу третьего дня, повстречав на проселочной дороге несколько спейр африканцев, направлявшихся в только что оставленный Федором порт, командир двадцатой хилиархии прибыл в Арпы. Небольшой городок был окружен со всех сторон войсками. Еще на подходе Чайка заметил два полномасштабных лагеря выстроенных инженерными частями по всем правилам фортификационного искусства. Каждый из них мог принять примерно по десять тысяч человек, не считая гарнизона, который обосновался в небольшой цитадели в самом городе.

Проезжая мимо высокого частокола одного из лагерей, Федор сначала услышал громкий рев, а потом заметил и самих благородных животных — слонов, которых погонщики вели на водопой к протекавшей неподалеку реке. После многочисленных битв с римлянами, и особенно памятного перехода через заснеженные Альпы в самом начале италийского похода, в распоряжении Ганнибала оставалось теперь не больше двух десятков слонов из восьмидесяти, с которыми он выступил из Испании. Но и столь небольшое количество представляло серьезную угрозу для римской конницы и легионов. Даже опытные солдаты противника далеко не всегда могли противостоять «таранному оружию» Карфагена, хотя за годы боев научились не сразу бросаться в бега при первом же их появлении.

Допросив патрульных на въезде в город, Чайка выяснил, где стоят африканцы Атарбала, — они квартировали в западном лагере, — и направился прямиком в цитадель. Главнокомандующий испанской армии, которая за последнее время была сильно разбавлена кельтами и рекрутированными италиками — по большей части самнитами и луканами — избрал своим новым пристанищем хорошо укрепленную крепость на самом высоком холме. Место было выбрано основателями города не случайно: эта возвышенность доминировала над окрестным плоскогорьем.

— Доложите Ганнибалу, что прибыл Федор Чайка, — приказал он начальнику охраны, едва прошел сквозь караульных в воротах и оказался посреди внутреннего дворика, перегороженного цепочкой солдат, — он меня ждет.

Смуглый низкорослый финикиец в кирасе бесцеремонно оглядел его с ног до головы, кивнул, и с ловкостью обезьяны взбежал по небольшой лестнице. «Что-то я его раньше здесь не видел», — подумал Федор, проводив взглядом коренастую фигуру, и от нечего делать стал рассматривать крепость.

Стены цитадели Арпы и четыре квадратные башни по углам были выложены из красноватого камня. В центре находилось несколько жилых помещений с покатой красной крышей и узкими окнами-бойницами, а также арсенал, казарма и конюшня. Все это были крепкие на вид здания, выстроенные из того же камня и способные выдержать длительную осаду даже в том случае, если враги прорвутся за стены, опоясанные глубоким рвом с водой. Скользнув взглядом по верхам, Федор заметил несколько баллист на башнях и скучавшую рядом прислугу, поймав себя на мысли, что Ганнибал, похоже, решил задержаться здесь надолго. Впрочем, это обстоятельство немного зависело и от римлян.