К тому времени у них уже два года жила Настя, дочь Марининой подруги, поступившая в институт в Петербурге. Подруга, многодетная мать, которую бросил муж, работала воспитателем в детском санатории в Карелии и жила там же, в домике для персонала.

— Третья комната никому не помешает, — настаивала Марина. — Даже если у нас никто жить не будет, из нее можно сделать кабинет.

— Кабинет для кого? — спрашивал Степан. — У Леночки комната есть, я работаю только на работе, а тебе кабинет вообще не нужен. Да и комната такой ширины, что в ней даже письменный стол не поставить.

Дискуссии велись две недели. В семье запахло грозой и разводом.

— Если папа не хочет ехать с нами, пусть едет на все четыре стороны, — заявила Леночка при полной поддержке матери. Волчонок учился показывать зубы.

Степан сдался. Договор с агентством о покупке коммуналки был подписан. Нужно было продавать квартиру Марины и искать варианты для моих соседей.

Все это время, до момента подписания договора, я отговаривала Марину от сделки. Каждый день я надеялась, что она остынет, задумается и откажется от этой авантюры, которая не сулила ей ничего, кроме ухудшения жилищных условий, безумных расходов, нервотрепки и осложнений в семейной жизни.

Клиенты часто спрашивают меня, каковы гарантии того, что сделка, особенно если она сложная, не развалится, пока агентства готовят документы и подбирают недостающие звенья цепи. Я объясняю: сделка устойчива, если каждый ее участник удовлетворяет с ее помощью то, что я называю здоровым шкурным интересом. Если человек копит деньги или влезает в кредит, чтобы увеличить жилплощадь, потому что у него родился еще один ребенок, — я понимаю его мотив. Если бабушка продает квартиру и покупает другую рядом с кем-то из своих взрослых детей, чтобы помочь им с воспитанием внуков, — ее намерения по-человечески понятны. Если наследники продают квартиру, оставшуюся после умершего деда, и делят деньги в равных долях на всех, потому что у каждого свои проблемы, а квартира, принадлежащая им всем, одна, — их поступок логичен, и не стоит ожидать, что в последний момент они откажутся от сделки.

Зачем сделка нужна была Марине, я не понимала. Это была блажь, от которой она могла отказаться в любой момент, ничего при этом не потеряв. «А как же подписанный договор?» — спросите вы. А никак. Наши граждане — хозяева своего слова. Хотят — дают, хотят — берут обратно. Если бы агентства подавали в суд на каждого клиента, который отказался от выполнения условий договора, нам некогда было бы работать — мы не вылезали бы из судов.

Поэтому я планирую сделку, только если вижу реальный мотив каждого действующего лица. Если мотива я не вижу, от работы с этим клиентом отказываюсь. Иногда при этом приходится потратить много времени и сил, чтобы убедить человека оставить идею продажи квартиры.

Марину мне убедить не удалось.

— Не хочешь продавать мою квартиру — обращусь в другое агентство, — решительно сказала она мне.

— Хорошо, — согласилась я наконец. — Ты уже большая девочка. Сама принимаешь решения. Но сделка идет долго. В ней много неожиданностей. Ты чувствуешь в себе силы идти до конца?

— Конечно, — засияла от радости Марина. — Что тут такого?

Сделка началась.

Шел ноябрь. Месяц назад рухнуло агентство «Интер-Оксидентал». Клиенты нервничали, боялись обращаться в агентства, но деваться было некуда. Агентов подробно расспрашивали, нет ли задержек по выплатам в их фирме, крестились, вздыхали и подписывали договоры. Цены на квартиры росли с каждой неделей. Я выставила в продажу квартиру Марины по астрономической цене. Аванс за нее внесли ровно через день. Покупательница, дама лет пятидесяти по имени Ирина Николаевна, готова была купить квартиру с одним условием — если я продам ее квартиру, однокомнатную, в Калининском районе. Я выставила ее в рекламу и занялась расселением.

Сергей, сосед из коммуналки, преподнес мне подарок. Выслушав мой рассказ о цепи, которая уже выросла, едва мы успели открыть сделку, сказал: «Найди Тамаре комнату, а я возьму деньги и сам решу свой вопрос. Так будет проще всем». Я была ему благодарна.

Мы с Тамарой начали смотреть варианты. Ей нужна была комната не менее восемнадцати метров в двухкомнатной коммуналке недалеко от метро. Таких комнат не так уж и много. Первая комната, которую мы посмотрели, ей не понравилась — в квартире было грязно. Вторая не понравилась, потому что была расположена далековато от метро — двадцать минут пешком. Третья не понравилась, потому что сосед показался ей похожим на маньяка.

— Боюсь, — сказала Тамара, — зарежет.

Соседом был полный, меланхоличный старый холостяк неопределенного возраста.

— Почему зарежет? — удивилась я.

— Если мужчина до сорока лет ни разу не был женат, у него с психикой не все в порядке. А раз с психикой не все в порядке, от него можно ждать чего угодно, — пояснила Тамара свой вывод и расплакалась: — Почему я такая несчастная? Мне 32 два года, мужа нет, детей нет, и жить мне тоже негде.

— 32 года — замечательный возраст. Комнату мы найдем, и все вопросы с твоей личной жизнью еще решатся, — утешала я Тамару.

Каждый вечер, когда мы не ездили на просмотры, Тамара по-соседски заходила ко мне в гости, курила и плакала, выдавая очередную порцию жалоб на жизнь. У меня шли четыре сделки параллельно, телефон разрывался от звонков, надо было готовить ужин, кормить собаку, я сочувствовала Тамаре, но жизнь становилась невыносимой.

Мы продолжали смотреть комнаты, но ей ничего не нравилось. То вид из окна не устраивал, то состояние сантехники в квартире, то соседи, то слишком высокая цена.

Прошло уже три недели поисков. Нашлись покупатели на квартиру Ирины Николаевны, внесли за нее аванс в агентство. Все ждали, когда мы найдем комнату.

Говорят, что самое трудное — это ждать и догонять. Ждали все, кроме Марины. Азарт первых дней прошел. В ней зашевелились сомнения. Сомнения начали перерастать в желание отыграть все обратно. Сказать мне об этом прямо она не решалась. Начались намеки, разговоры издалека.

В городе вырубались старые деревья. На нашей улице срубили роскошные старые липы. Это было использовано как аргумент.

— Я собиралась купить квартиру на зеленой улице, а теперь остались только камни и асфальт, — со значением говорила Марина, искоса поглядывая на меня. Исчезновение деревьев как бы меняло условие сделки и освобождало ее от данных обязательств.

Я молчала. Мое мнение уже не играло особой роли. В сделке к тому времени участвовало много людей. Тамара, рыдающая у меня на плече, Сергей со своей новой женой, Ирина Николаевна, покупатели ее квартиры — они сами, их планы на жизнь стали заложниками настроения Марины.

Скоро мы нашли комнату Тамаре. Соседкой была бабушка, с весны и до поздней осени жившая на даче. Маленькая чистая квартирка в панельном доме с окнами на Неву устраивала Тамару полностью. Но документы на комнату не были готовы. Бабушка наотрез отказывалась подписать отказ от права преимущественной покупки.