переодеваний и настраиваний. Я уж знал, как достичь нужного мне эффекта, и тележиться не стал.

На третий раз Стеша спросила:

– А можно я поближе встану? Сразу вот за спиной? Вы ж всё равно магию только в серёдку кидаете?

Я прикинул:

– А вставай.

– Я и бутылёк заранее открою, чтоб быстрее, а?

– А не прольёшь?

– Не-а. А чего вы сразу на песок не сядете, чтоб меньше падать?

Некоторое время мы друг на друга смотрели.

– А действительно? – сказал я и сел.

Ниже пола не упадёшь, как говаривала моя матушка.

Дальше я запускал вихри из положения сидя. Потом уж вовсе – лёжа. Чего зря об землю колотиться-то? И каждый раз после подзарядки я бежал к чемодану и проверял – не увеличился ли каким-то чудом хоть один из показателей? Я прекрасно понимал, что веду себя как ребёнок, посадивший горошину и каждые пять минут её из земли выковыривающий, проверить – не проросла ли? Но сделать с нервозным ожиданием ничего не мог.

За три часа я успел тридцать раз уйти в отруб и израсходовать все закупленные лечилки.

– Это последняя была, – сообщила мне Стеша, для верности встряхнув сумку.

– Значит, пойдём обедать.

– Домой?

– Зачем домой? Я вчера в неплохую ресторацию заходил на Красной площади. Вкусно. Выйдем за ворота да по сторонам глянем – может, поблизости тоже людей кормят?

– А я ни разу в ресторане не была, – призналась Стеша. – И даже в кафе.

– Да дело-то нехитрое, поел да заплатил. Пошли.

О том, куда тут народ ходит перекусить, пока в каникулы академическая столовая закрыта, мы без затей спросили у привратника и были снабжены сразу несколькими рекомендациями. Для начала пошли в небольшое кафе «Три медведя». Поели вкусно, заполировали сверху мороженым. Страшно довольная Стешка, по-моему, слегка засоловела.

– А интересно тут. Как в сказке, да?

– Так поэтому и «Три медведя».

А ещё это дёшево и сердито. И если студенты буянить начнут, ремонт недорог.

На обратном пути мы заглянули в «Зелья, травы и прочие ингредиенты».

– Пришли, пришли ваши укольчики! – засуетилась аптекарша. – Сегодня использовать хотите?

– Да, сразу.

– Вы как: сами внутривенно поставите, или вам помочь?

Ещё и внутривенно...

– Помочь, пожалуй.

– Присаживайтесь за столик! Левый рукав закатывайте... – она протёрла мне место инъекции вонючей ваткой и начала медленно вводить золотисто искрящийся препарат. – Срок действия от шести до двенадцати часов, в зависимости от индивидуальных особенностей организма. В побочных эффектах указано головокружение, за руль лучше сегодня не садитесь.

– Не буду, – щедро пообещал я, понятия не имея, о чём она говорит. – Нам бы ещё лечилок, десятка четыре.

– Одну минуту. Ваточку вот так прижмите... А я лечилочки достану.

Лечилки деловито сгребла к себе в сумку Стешка.

– Не тяжело тебе будет?

– Я же лекарь, – важно ответила она.

Хорошо, тут недалеко.

На подходе к нашему павильону голова у меня реально начала немного плыть. Вот же ёшки-матрёшки, сильная, видать, дрянь. Ладно, потерплю неделю.

Вторая часть дня практически дублировала первую. Только она была длиннее. И тошнотворнее, мда. Хорошо, я поесть успел, иначе бы даже ложка супа не влезла. Я ложился на песок, вызывал локальный шторм, сразу отрубался, Стеша поила меня лечилкой, после которой даже тошнота немного отступала. Потом я бодрым кабанчиком бежал в Святогорову избушку подзаряжаться. И каждый раз перед новым заходом конечно же лез проверять – сдвинулись ли показатели?

Естественно, каждый раз испытывал жесточайшее разочарование. Цифры стояли мёртво, как прибитые. И только к самому вечеру, в предпоследний заход энергноёмкость вдруг прибавилась до девятнадцати.

– Ядрёна-Матрёна! – не сдержался я.

– Что там, Дмитрий Михалыч?

Я вздохнул.

– Видишь, Стешка? Ёмкость накопителя подросла.

– Так это ж здорово?

– Здорово-то здорово, а каналы больше двенадцати никак не пропускают.

Стеша склонила голову чуть вбок и рассудительно выдала:

– А вы не торопи́тесь. Вы укол когда поставили? В обед. Вот к следующему обеду мы и поймём, расстраиваться или нет. И не волнуйтесь так. Вдруг это мешает? Надо вам в этой аптеке что-нибудь от нервов купить.

– А ты, Стеша, и впрямь как докторша. Молодец. Зайдём и купим.

– И лечилок ещё. А то у меня всего две осталось.

– Ну, значит, ещё два захода – и домой.

НОВЫЕ ЛИЦА

В прихожей нас ждал несколько встревоженный Пахом.

– Живы-здоровы?.. Я уж думал, случилось что!

– Мы тренировались, – сурово ответила Стеша. – Дмитрий Михалыч принял тяжёлое лекарство, и немножко не в духе, ты к нему не лезь.

– Эвона как! А управляющий как же? Или до завтра отправить?

– А он тут уж? – я правда был в не лучшем настроении. Сильно я рассчитывал на этот эликсир, а результат пока неочевиден.

– А как же! Велено ж было к пяти, вот пришёл, в садике сидит.

– Один? Говорили ж, их несколько будет.

– А их и пришло несколько. Четверо. Только трое как увидели, в каком виде дом да сад, так и свинтили. А этот сидит.

– Ну, пошли поговорим. А ты, Стеша, иди отдыхай, завтра у нас с тобой ещё один тяжёлый день.

– Помогала хоть? – негромко спросил Пахом, когда внучка степенно удалилась по коридору.

– А как же! Сперва, правда, испугалась, ревела даже. А когда поняла, что я после лечилки подскочу да побегу, вполне освоилась, – мы вышли в садик. – Где этот-то... соискатель?

– А вон, в беседке ждёт.

Сквозь плети вьюнка виднелась склонённая над столом голова.

– Пишет, что ли?

– Есть такое. Сперва просился по дому пройтись, теперь вот строчит, цельна тетрадка у него, час уж пишет.

Хм.

Заслышав наши шаги, кандидат в управляющие подскочил и вытянулся во фрунт:

– Добрый вечер, ваша светлость!

Мужик среднего роста, лет около сорока, сложения плотного, волос тёмно-русый. Что мне оказалось по душе – аккуратная квадратная борода. С подозрением я, всё же, к босым лицам отношусь.

– Добрый. Да не тянись так. Садись, – мы с Пахомом устроились за тем же столом, напротив. – Чего писал-то?

– Обратите внимание: список первоначальных