Элгэ не зря играла в домашнем театре Кармэн почти все главные роли!

А вот Октавиан побелел по-настоящему. Хорошо еще — от природы бледен.

— Тебя тогда убьют!.. Прошу принять эти цветы, кузина. — Хоть голос не дрожит. — От добрых жителей Лютены. — Радостный вой «добрых жителей» перекрыл его слова напрочь. А галантная улыбка примерзла сама. — И от вашего брата. От меня.

— Я лишь пригрожу ему. — Какой холодный букет! На этом севере не осталось ничего теплого. — Гуго — трус!.. Благодарю добрых жителей Лютены!.. — Лучезарнейшая из улыбок — аж губы болят. — И потом — лучше смерть, чем позор. Я всё равно убью себя потом, если он… Цветы — прелестны!

Супруг хмурится — и змеи с ним!

— Они — лишь бледная тень вашей красоты! — Еще два букета легли ей в руки.

В одном — ледяная сталь стилета. Творец, благослови мидантийские обычаи!

Под приветственные вопли народа Элгэ и Октавиан вернулись каждый на свое место.

Юстиниан скривил губы — будто прожевал целый лимон. Причем — недозрелый. И круто посоленный и приперченный.

Валериан Мальзери тронул своего недоконя на корпус вперед.

— Ты играешь с огнем! — голос шипит, узкие губы кривятся. На пределе сдерживает злобу.

— С огнем? — дерзко рассмеялась Элгэ. — Твой младший сын — столь горяч? Тогда почему выдаешь меня за старшего? Он — пресен, как овсяный кисель.

— Если посмеешь изменять Юстиниану, ты, идалийская гюрза!..

— Не идалийская, а илладийская. Когда вы все запомните? — еще веселее фыркнула Элгэ. — Даже если и посмею — что с того? Они оба — твои сыновья. Значит — во внуке всё равно будет течь кровь Мальзери.

— Южная шлюха!

— Совершенно верно! — подтвердила обреченно-бесшабашным смехом пока еще герцогиня Илладэн. — И любая южная шлюха сама выбирает себе мужчин. Зачем же ты нашел в жёны своему добропорядочному, — ехидно надавила Элгэ на последнее слово, — сыну шлюху-южанку?

«Добропорядочный» Юстиниан вовсю развлекается с куртизанками, но это — сейчас неважно.

— Я отправлю Октавиана в Ланцуа! Ты не сможешь наставлять рога супругу в моём доме!

Отправит Октавиана? Это было плохо вчера. А теперь — всё равно. Элгэ не переживет сегодняшнего дня. И больше не увидит даже луны и звезд — не то что завтрашнего рассвета!

Прости, Диего. Но немедленная опасность грозит не тебе. И потому тебя спасет кардинал — если выздоровеет.

Плохо, что Элгэ его обманет. Он — хороший человек. И уж точно не виноват, что его отравили.

Но по своей или чужой вине — Его Высокопреосвященство тоже обманул спасенную илладийку. Алексе никто не передал в монастырь яд. Она выйдет за принца Гуго.

А значит, всё, что осталось Элгэ, — заколоть его прямо в церкви. На сей раз — насмерть! И вторым ударом — себя. Один стилет — и замыслы сразу двух титулованных мерзавцев разлетятся в прах.

А сырая или, напротив, пересохшая от жажды земля Эвитана наконец получит бренное тело младшей дочери Алехандро Илладэна. Давно ведь уже жаждет!

Если, конечно, северяне не бросят труп собакам.

Вот и улица Великого Гуго. Здравствуй, дорога к плахе!

Навстречу — разряженный в пух и прах эскорт. Розово-голубенький — как и подобает. Стража у помоста…

Перекормыши королевского дяди застыли почетным караулом. Его свинячье Высочество запаздывает. Не протрезвело или еще не вылезло из постели очередной невезучей служанки? Тьфу!

Эскорт-то у него — трезвый? Лучше бы — тоже пьяный…

А еще — среди них наверняка отыщутся старые знакомцы Элгэ. Но приглядываться настроения нет.

Интересно, часто ли жертва ждет палача? Впрочем, так думать еще забавнее — учитывая, что будет наоборот.

И всё равно ожидание стрелы на тетиве — невыносимо. Безумно хочется сделать невесть что! Выпить крепкого вина, пустить коня — даже этого! — вскачь во весь опор. Крикнуть что-нибудь безумно-гордое толпе. Попросить передать Виктору Вальданэ, что Элгэ всегда его любила.

Не любила и не всегда, но это — сейчас неважно. Должна была любить. Погибающей героине положено иметь единственную и неповторимую любовь всей жизни. У любого балладиста спросите…

Илладийка еще раз окинула взглядом буйно веселящуюся, уже полупьяную толпу «добрых жителей Лютены». Глотнула свежего, всё еще холодного воздуха. Зло усмехнулась и промолчала.

Глава 7

Эвитан, Лютена.

1

Знакомая улица Святого Михаила. Монастырь — так похож на тот, где Элгэ провела взаперти месяц. А обряженную в подвенечное платье Александру уже выводят во двор рыцари-михаилиты. Сами.

Полупрозрачная вуаль скрывает лицо. Но можно не сомневаться: под проклятыми кружевами сестренка — белее мела. И собственного платья.

Элгэ про себя обругала монахов предателями. От души.

Кардинал — при смерти. Михаилиты не могли не подчиниться решению Регентского Совета. Епископ Ордена и так отказался проводить венчание — вместо Его Высокопреосвященства.

И всё равно — предатели. Северяне!

Равнодушно переставляющую ноги Александру подвели к процессии. Младшая сестра попыталась высмотреть под ненавистной вуалью следы слёз. Но то ли кружево их затенило, то ли Алекса не плакала. Вот бледна как смерть — это да. Здесь Элгэ угадала.

Ничего, сестренка. Скоро всё для тебя кончится! Во всяком случае — самое страшное.

О древних богах не осталось ничего, кроме легенд. А они считали оскорблением белый наряд невесты, уже утратившей девственность. И, судя по тем же легендам, за ложь карали прилично.

Сейчас в это верят разве что крестьяне. Вот смерть жениха и будет хорошим подтверждением языческого суеверия. А то облачили в цвета добродетели… двух южных шлюх!

Спокойно, для истерического смеха нет причин. На том свете поржем боевой кобылицей… На руках у папы — если церковники не врут!

Сколько шума, о Творец! И сколько людей. Все окна Садовой облеплены любопытными лицами. И на каждом дереве — гроздь мальчишек. А где — и особо ловких девчонок.

Почему все так кричат? И сколько может лететь цветов — под конские копыта? Только расцвели — и вот… Это свинопринцы Гуго должны умирать на свадьбах, а вовсе не розы.

Страшно представить, сколько же их тогда швыряют летом или осенью. Наверное, все дороги устланы ковром из нежных лепестков. А сейчас — как раз хватит завалить могилу некой илладийки. И курган насыпать…

Ага, мечтай! Скажи спасибо, если вообще после такого похоронят. А не в выгребную яму сбросят.

Ну, в яму… Элгэ будет уже всё равно.

Зачем так ярко светит солнце? Почти как в Илладэне… Издевается?

Улица святой Бригитты… Сердце колотится раненой птицей. Отчаянно цепляется за жизнь.

Чувствует, что биться осталось недолго.

Последние шаги — к героической гибели. И на