встретиться? Просто пообщаться, просто поговорить…

– А что за проблемы с девочкой? Она здорова, надеюсь?

– Да, здорова. Но дело в том, что Лялька… Она пропала. Вчера ушла из дома и не вернулась. Я в отчаянии нахожусь… Только отчаяние меня толкнуло вам позвонить…

– Хм… Какое странное имя – Лялька. Будто речь о кукле идет.

– Нет, нет, вообще-то ее Олей зовут! Но это с детства ее так повелось – Лялька да Лялька.

– Понятно… Так чем же Игорь вам сможет помочь? Обратитесь в полицию, так вернее будет.

– Нет. Они заявление сразу не примут. Скажут, мало времени прошло. Скажут – ждите…

– Ну так и ждите! Что еще остается? Стало быть, вы сами виноваты! Что ж так плохо воспитываете дочь, что она от вас убегает? Вот дети Игоря никуда из дома не бегают… А их у него трое, между прочим! Трое! И ему трудно, сами понимаете. На вашу дочь у него ресурса уже не хватит. Он и так очень старается быть хорошим отцом, выкладывается как может. Конечно, он и ветреный, и легкомысленный, но со своими детьми строг. Тут уж ни прибавишь, ни убавишь. Как отец довольно хорош…

Наташа слушала и едва сдерживала досадные слезы, и очень хотелось прокричать обиженно в трубку – какой же он отец, какой хороший отец? Если свою дочь знать не хочет! Она ведь тоже ему родная…

Так молча и выслушала отповедь Аллы Вадимовны. И сожалела ужасно, что пошла у Катьки на поводу и позвонила. Нет, ни к чему это было все, этот диалог дурацкий… Ни к чему. Только еще тяжелее на сердце стало. И нажала на отбой, даже не попрощавшись, оборвала разговор на полуслове. Хотя какой уж там разговор… Можно сказать, и не было никакого разговора.

Не было. Не было. Не было… И прошлого тоже не было. Есть только настоящее, в котором пропала Лялька. Господи, только бы с ней ничего не случилось, только бы не случилось!

И снова принялась ходить по комнате из угла в угол, и тревога только росла, подступала к горлу, охватывала его железным обручем.

Нет, нет, так больше невозможно! Надо делать что-нибудь, надо звонить куда-то, действовать надо! Что ж она совсем раскисла от страха?

Но кому звонить? Лялькиным одноклассникам? Так они наверняка не знают, где она… Тем более с прежними подругами Лялька раздружилась, у нее какая-то новая тусовка образовалась, довольно подозрительная. Спрашивала ее – что за ребята, а Лялька только плечиком пожимала и рожицу недовольную делала. Мол, не лезь в мои дела, мама. Не лезь…

Она и не лезла. Боялась еще больше отношения с дочкой испортить. Хотя какие там отношения – хуже некуда… Еще и классная руководительница наехала на нее после того проклятого родительского собрания, говорила сухо, отрывисто – с вашим ребенком что-то происходит! Девочка связалась с плохой компанией! Я педагог, я знаю, как все это печально заканчивается! Примите меры, вы же мать! К психологу ее сводите!

Легко сказать – сводите… Будто можно взять Ляльку за руку и куда-то сводить. Да если бы она могла…

Вздохнула, и так стало жалко себя, так одиноко и маетно, хоть умри… Но нельзя умирать, надо жить ради Ляльки.

Господи, да разве она не живет ради нее? Ведь старается изо всех сил… И про себя забыла, можно сказать, истребила все свои потребности, женщину в себе убила. Для себя – ничего, для доченьки – все возможное. Или этого «возможного» так мало, что все идет наперекосяк? Но что может, то и отдает, выше головы не прыгнешь…

Очень хотелось поплакать, но нельзя. Надо делать что-то, не сидеть сложа руки. Позвонить хоть кому-то из Лялькиных подруг… Вот в телефонной памяти есть Ксюшин номер. Хорошая девочка, правильная. За одной партой с Лялькой сидит. Может, она что-то знает?

Ксюша ответила сразу, спросила настороженно:

– Да… Кто это?

– Это я, Ксюшенька, мама Ляльки… То есть мама Оли Воронцовой! Я хотела у тебя про Ляльку… То есть про Олю спросить…

– А что спросить? Почему она в школу не пришла? Так я не знаю… Может, вы ее ругали после родительского собрания и она прогулять решила?

– Она дома не ночевала, Ксюш… Вот я и звоню – может, ты знаешь, где она ночевала…

– Нет. Не знаю. Мы с Олей не общаемся в последнее время, у нее какие-то другие знакомые появились.

– А ты их знаешь? Видела хотя бы раз?

– Да, видела… Ее два парня у школы как-то встречали. Наглые такие…

– Почему наглые?

– Ну, мне так показалось. Стояли, курили, смеялись громко. Один из них в косухе был и в бандане, вроде как байкер. А другой Олю так странно назвал… Привет, говорит, Ворона…

– Господи, Ворона… Ну какая же она Ворона, она же беленькая…

– Так это от фамилии – Воронцова… Да вы не расстраивайтесь, что вы. Все наладится. Я знаю, что Оля хорошая… А компания эта – да подумаешь! Как моя мама говорит – с возрастом все само собой отвалится.

– А можно тебя попросить, Ксюш? Может, ты у других ребят разузнаешь, кто эти двое парней, которые Олю встречали? Ну, может, кто-то знает, где они живут, где тусуются…

– Хорошо, я спрошу. Хотя вряд ли кто-то знает…

– Спасибо тебе, Ксюш. Если что-то узнаешь – звони.

– Да. Обязательно. До свидания.

Телефон замолчал, и на душе стало еще тяжелее. Ничего не узнала – зря позвонила… Потом еще и Лялька ей выговорит, что вмешивается в ее жизнь!

Ой, да о чем это она… Пусть выговорит, лишь бы жива была…

Телефон в руке ожил – Катя. Спросила деловито:

– Ну что, звонила Игорю?

– Да. Звонила. Ответила его мать, Алла Вадимовна.

– И что?

– Да ничего. Посоветовала мне лучше воспитывать свою дочь.

– И все?

– И все.

– Вот сволочь…

– Ну почему сразу сволочь? Она мать, она сына защищает… У него своих трое, на мою Ляльку ресурса уже не хватит.

– Эка, как выразилась – ресурса не хватит!

– Это не я, это так мать его сказала.

– Какие высокие отношения, надо же! А у тебя что, хватает ресурса? Она тебя не спросила об этом?

– Ладно, Кать, не будем больше… Зря я позвонила, вот и все. Ведь не хотела еще…

– А сидеть сложа руки лучше, что ли? Ждать, когда проблема сама собой рассосется? Да и наверняка ты с этой Аллой Вадимовной не говорила, а блеяла в трубку как овца – извините-простите, что беспокою вас, дорогая… А ведь эта Алла Вадимовна твоей Ляльке не чужая, она ей бабка родная, между прочим!

– Ну, она так не считает, что ты… Она считает, что в свое время откупилась, и живет спокойно.

– Хм… Ты так говоришь, будто тоже считаешь, что от внуков родных можно откупиться.

– Нет. Я так не считаю. Но и навязываться больше не стану.

– Ага… Скажи еще – гордая я.

– Нет. Какая же я гордая? Я несчастная.

– Да ладно… Сама же себе такую жизнь выбрала! Сама!

– Кать… Ну хватит уже, а? Мне и так плохо, а ты…

– А мне что, не плохо, да? Думаешь, я за тебя не переживаю? Думаешь, не злюсь, да?

– А вот это правильно! Ты злишься, Кать! Все время меня мордой в грязь норовишь сунуть! Все время твердишь – сама виновата, сама! Думаешь, мне от этого легче, что ли? Я и так не знаю, что мне делать, куда бежать…

– Зато я знаю, Наташ.

– Да ты что? И куда же?

– А ты не иронизируй, я ведь и впрямь уже все придумала. И вот что решила… Фигасе ли тебе на месте сидеть и нервами надрываться? Давай-ка ты к частному детективу дуй… Они ведь такие ребята, умельцы в делах розыска.

– Да. Идея хорошая, конечно… Но ведь это дорого, наверное! У меня сейчас с деньгами напряг, я Ляльку на зиму одевала, все потратила.

– Деньги не проблема. Денег я тебе дам. А может, все и малой кровью обойдется… Может, с тебя по минимуму возьмут или вообще не возьмут… Это уж как пойдет… Как сама себя подашь…

– Кать, перестань загадками говорить! Что значит – как сама себя подашь?

– А то и значит… Мне ведь только что эта мысль в голову пришла, относительно частного детектива. Просто вспомнила, что у моего нынешнего бойфренда есть такой приятель… Я его даже знаю, Стас