Эршель сверкнул на него уничтожающим взором и снова отвернулся. Он вообще молчал уже второй день и упорно сидел в своей каюте, даже когда шторм стих. Там же обедал и ужинал, отдавая короткие приказы приставленному к нему слуге. С Леаром, несколько раз заходившим в его гостиную с известиями, разговаривал ровно и кратко, с самым непроницаемым выражением лица.

– В таком случае мы сейчас идем пить чай с медом и пончиками, – объявил хозяин обители, знаком приглашая гостей следовать за ним, и продолжил, шагая куда-то в полумрак: – Для меня желание родственников – закон. Не так часто нам доводится встречаться, чтобы стремление упрямого величества снова пристроить свой зад на затертое предками жесткое кресло с высокой спинкой стало важнее. Да и не опаздывает он никуда, я регулярно получаю из дворца самые точные сведения. У меня там осталось довольно много друзей с тех пор, как учил истории и алхимии малолетнего принца. Должен сказать по секрету, никаких способностей к алхимии он не выказал, а за прошедшие годы и подавно все позабыл. Думаю, сныть от крапивы не отличит, не то что ромашку от укропа. Ну вот и пришли.

Мановением руки Шайонс распахнул широкие створки расписной двери, и навстречу гостям выплеснулось яркое и душистое смешение света, тепла, заманчивых запахов и красноречивого шкварчания жира на сковородах.

– Юдиш, у нас дорогие гости! За любого не менее сундука золота дадут, но мы друзей не продаем. Девушки желают творожных пончиков с айвовым вареньем и деревенской сметаной, томленной в печи.

– Сейчас будет, – расплылся в счастливой улыбке шустрый круглолицый повар с выбивающимися из-под колпака рыжеватыми кудряшками. – Проходите в трапезную!

– Мы лучше в моей столовой, гости стесняются, – таинственно подмигнув, пояснил хозяин и прошел в неприметную боковую дверцу. – Располагайтесь, здесь места хватит на всех. Там – выход в отдельный коридор, налево – ванные и гардеробные, направо – спальни. Я не предлагаю вам тут ночевать, но ехать на повозках такой толпой – не самое разумное решение.

– Шайонс, – оглядев уютную столовую, защищенную от прослушивания мощным заклятием, вступил в переговоры Звен, – ты же понимаешь, что мы никогда не приплыли бы сюда, если не доверяли тебе полностью. Но только тебе. Слишком многое стоит сейчас на кону, и королевская корона в этом списке важнейших вещей – самая незначительная. Впрочем, ты не можешь этого не знать. И сам понимаешь, как важно сохранить тайну. Мы вчетвером полночи поднимали этот туман и гнали его на берег, чтобы успеть добраться до Согдежа. Там у нас есть свой человек, и он уже получил инструкции. Поэтому просто дай лошадей и повозки, хотя бы одну, для его величества.

– А девушки? – спросил тот, меряя гостя задумчивым взглядом.

– Сами добежим, – буркнула Лита, наконец признавшая хозяина безопасным человеком.

Хотя ведуньи во всем доверяют сородичам, но никогда не считают излишним проверить собственную интуицию и составить личное мнение.

– Та-ак, – изумленно прищурился Шайонс. – И эта – тоже ведунья! А кто твоя мать, девочка, знаешь?

– Конечно.

– Молчи! – вдруг рявкнул король и поспешно выступил вперед, загораживая девушку собой. – Ничего ему не говори, не его это дело.

– Вот как, – зловеще протянул хозяин замка, и в его голосе ясно послышался раскат приближающейся грозы. – Ты и ее сумел обидеть? Дазвенорт, а вы хорошо подумали, прежде чем взялись ему помогать? Ведь ему абсолютно чужда обычная человеческая благодарность, он никогда не помнит добра и не умеет отвечать тем же. Да и верит лишь сладкоречивым подхалимам, а не друзьям, не раз доказавшим свою верность. Он умудрился даже посадить вместо себя на трон самого неподходящего человека, хотя спокойно мог оставить Леарона.

– Он не знал о моих способностях, – заступился за отца бастард. – И не имел никакой причины доверять.

– Неуд тебе, принц, за проницательность и умение делать верные выводы! – строго прикрикнул на него Шайонс. – Неужели не догадывался, сколько следивших за тобой шпионов ежедневно отправляли Эршелю подробнейшие доносы? А какие только ловушки тебе не подстраивали в стремлении поймать с поличным! Но ты все их обошел, и это стало для них самым подозрительным. Вот тогда он и заинтересовался тобой всерьез – до того момента просто играл в сыщика. Его детективам пришлось потрудиться, но они все же выяснили, кто твоя мать. Но признать тебя Эршель так и не решился.

– А ты откуда знаешь? – в ответ на это разоблачение заинтересованно прищурился секретарь.

Хотя никакой тайны хозяин обители ему не открыл. Леар давно понял, что король все осознал, но ничего менять в своей жизни не собирается. Ну так это его право, и никто у него ничего не просит. Парнишка вообще отправился когда-то во дворец из тривиального любопытства и сначала просто учился выживать в толпе придворных лизоблюдов. А потом рассмотрел, как ловко некоторые из них вертят королем. Осторожно, исподволь навязывают ему собственные взгляды и мнения, и хотя далеко не сразу, но все-таки пожинают плоды своего хитроумия и терпеливости.

– И давно ли? – добавила Дилли.

– С первого взгляда, едва увидел его во дворце, – очень серьезно ответил ей Шайонс. – Я ведь упоминал уже, что учил когда-то Эршеля, и прекрасно помню, каким он был. Это придворные знают его по парадным портретам, а у меня в памяти жив тонкий светловолосый мальчишка с упрямо закушенной губой. Леарон был его копией, только волосы темнее да глаза серые, а не голубые. Разумеется, я не мог пройти мимо, все выяснил и тоже приставил к парню своего человечка. Не хотелось, чтобы старый упрямец наделал непоправимых глупостей.

– Спасибо, – проникновенно поблагодарила ведунья. – Мать очень за него волновалась. Нет, никто из нас не знал, где он, она свято хранит такие тайны, но, встречаясь с ней, мы чувствовали, о ком сильнее всего болит ее сердце.

Она обвела всех строгим взором, словно призывая проникнуться тревогами материнской души, и внезапно с укоризной сказала совершенно невозможную вещь:

– Но, прости меня за прямоту, Шайонс, ты все-таки плохой учитель. Учить учеников добру и чуткости можно лишь пока они еще дети, еще начинающие постигать сложный мир человеческих отношений. Так учат нас старшие матери. Потом наставник должен только помогать воспитаннику понять глубину сделанных ошибок и показывать путь к их исправлению. Но деликатно и доброжелательно, без насмешек и издевок. Зачем ты оскорбляешь Эршеля на глазах у его детей? Кому из нас это принесет пользу? Ты же не можешь не понимать, что таким способом ничего хорошего от него не добьешься, всего-навсего сильнее озлобишь и отвернешь от нас. Хотя мы и не нуждаемся в отцовском признании и помощи, но и враждовать нам незачем, ведь сейчас мы делаем общее дело – возвращаем народу законного правителя.

– А ты уверена, что его необходимо вернуть? – задумчиво уставился на нее Шайонс.

– Мы все уверены, – твердо объявил Звен. – Потому что не считаем историю глупой и скучной наукой. И знаем сотни примеров, когда в различных странах свергали законных властителей. Не раз и не два орды одураченных простолюдинов и наемников, науськанные и подкупленные жаждущими власти и золота самозванцами, врывались во дворцы и замки, сея зло и боль, и тащили по камням того, кому клялись еще вчера. И все дурни, поверившие, что с этого момента на них снизойдут золотые дожди и многие годы благодати, радовались и веселились, прыгали в экстазе и швыряли в воздух шляпы и срывали замки с королевских винных погребов. Но история всегда жестоко наказывает тех, кто не знает ее законов. И ладно бы только их. Но ведь страдали и десятилетиями, а иногда и много дольше жили в нищете, разрухе и беззаконии их дети и внуки. Вот этого допустить мы не можем, иначе вскоре толпы злых и голодных беженцев ринутся в наше княжество, предлагая дешевый труд, а также своих сестер и дочерей.