глядя на животное. Она волновалась, потому что никогда не имела дел с чем-то подобным. С обычными животными. Она сидела верхом только на гиппогрифе и на фестрале. В обоих случаях было холодно, ее трясло, она вечно соскальзывала, и ее преследовал этот въевшийся на подкорку страх упасть и разбиться. Да, лошадь не была невидимой, как фестрал, или психованной, как гиппогриф, но Гермиона все равно немного опасалась потерять контроль над ситуацией. Она вздрогнула, почувствовав Люциуса позади себя. Он стоял так близко, обволакивая своим присутствием и запахом, что сердце сбилось с ритма. Бланко снова нервно дернул головой, и Грейнджер отпрянула назад, прижавшись спиной к груди Люциуса. Он тут же поймал ее, обхватив за руки чуть повыше локтя, и, наклонив голову, спокойно произнес.

— Он чувствует твой страх, — говорил он, большими пальцами поглаживая ее через жакет, и Гермиона сосредоточилась лишь на его прикосновении и на ощущениях от его ровного голоса. Она сглотнула. — И поэтому нервничает. Ты — его партнер. Он должен быть уверен в тебе.

Гермиона кивнула, стараясь выкинуть из головы все ненужные мысли. Неожиданно он протянул руку и погладил Бланко, заговорив с ним:

— Тихо, малыш, все хорошо, — от его низкого голоса и тембра по спине Гермионы пробежались мурашки. — Юная леди не знакома с тобой, Бланко. Веди себя прилично.

Животное фыркнуло, но заметно успокоилось, и Гермиона чуть выдохнула, заинтригованная влиянием Люциуса на лошадь. Она могла бы подумать что он использует магию, но не чувствовала и толики волшебства. Грейнджер все стояла и слушала, как Люциус разговаривает с животным, понимая, что спокойный баритон влияет и на нее.

— Вот видишь, — сказал Люциус, и она услышала улыбку в его голосе. — Он просто боялся тебя, наверное, даже больше, чем ты его.

— Это вряд ли, — тихо произнесла Гермиона, и он снова отчетливо усмехнулся.

— Лошади — как зеркало, Гермиона. Покажи, что ты спокойна и на тебя можно положиться.

Гермиона кивнула, и Офлам неожиданно взял ее руку в свою и приложил к шее животного. Она инстинктивно выпрямила ладонь, поглаживая коня и слушая его глухое ворчание. Но все ее внимание было сосредоточено на руке, лежащей поверх ее, и прикосновении широкой груди к спине. Это волновало, и Бланко это чувствовал и косился на нее.

— Ты снова нервничаешь, — раздался над ухом его уверенный голос, и Гермиона едва не закатила глаза.

И Бланко тут вообще не при чем…

— Знаешь, может, его подкупить едой? Что он любит? — Гермиона чуть обернулась и посмотрела на Люциуса. Их лица оказались в паре дюймов друг от друга и оба замерли, встретившись взглядами.

— Сладкое, — тихо ответил он, не отводя взгляда, и Гермиона глупо повторила, снова сбитая с толку его близостью

— Сладкое? — ее глаза бегали по его лицу, а пальцы странно покалывало от желания прикоснуться. — Это же вредно.

— Но он все равно его любит.

Она плавилась под его взглядом. Лава расползалась внутри нее, выжигая все приличные мысли и оставляя лишь что-то безумное, но все же прекрасное в своей чистой, первобытной потребности чувствовать и ощущать. Это рассыпалось, стоило Люциусу отпустить ее и сделать шаг назад. Пока она, прикрыв глаза, ругала себя на чем свет стоит, он обошел Бланко сбоку и потянулся к небольшой сумочке, висевшей у седла. Вернувшись к Гермионе, он вручил ей несколько кусочков сахара. Та протянула их коню, и тот с аппетитом принялся жевать, перед этим обслюнявив ей руку, пока собирал каждую крошку мягкими губами. Теперь, когда конь не нервничал, прядая ушами и дергая головой, а был вот таким милым, с этими огромными глазами, он совсем не вызывал тревогу, как тот же Клювокрыл. Гермиона смеялась, наблюдая, с какой настойчивостью он тычется ей в ладошку, и бросила веселый взгляд на Люциуса. Тот с усмешкой смотрел на нее.

— Если ты боишься, мы можем немного изменить наши планы и устроить пикник в саду, — предложил он, но Гермиона покачала головой.

— Нет, я хочу, — расслабившись и получив от Бланко несколько требовательных толчков в плечо, она погладила коня и посмотрела на Люциуса. — Мне теперь самой интересно.

В голове Грейнджер лишь на мгновение проскользнула мысль, что любопытство когда-нибудь сгубит ее, но она быстро откинула ее, так как не переносила нравоучений даже от себя самой.

Люциус усмехнулся и кивнул, принявшись объяснять, как правильно сидеть в седле, за что держаться и как вести себя с лошадью. Пройдя короткий инструктаж, Гермиона, следуя подсказкам Малфоя, подошла к правому боку лошади, обхватила седло руками и поставила ногу в стремя, тут же ощутив мягкое прикосновение руки в перчатке к своему бедру.

— Другая нога, — скомандовал Люциус, и, когда Грейнджер поменяла ногу, проконтролировал, чтобы она хорошо вдела ее в стремя.

Кивнул, и Гермиона оттолкнулась, чтобы перекинуть ногу, чувствуя его руки на своих бедрах, когда он помогал ей устроиться. Оглядев ее, он спросил:

— Удобно?

Грейнджер усмехнулась, отклонившись в разные стороны.

— Вполне, — произнесла она, вспоминая, как все время съезжала то в один бок, то в другой, сидя на Клювокрыле.

Люциус кивнул, развернулся и, быстро вскочив на свою лошадь, чуть надавил пятками на бока и подъехал к Гермионе.

— Вперед, леди, — он чуть дернул вожжами, и его лошадь легкой трусцой двинулась с места, а Гермиона с улыбкой наблюдала за его удаляющейся, невероятно прямой спиной и только качала головой.

Он назвал ее «леди». Это могло сослужить отличным доказательством того, что это не Малфой, но что-то глубоко внутри шептало ей о том, что все не так просто…

Грейнджер игриво сверкнула глазами, чуть ударив Бланко в бока, и тот легкой рысцой побежал вперед, постепенно нагоняя Люциуса и Тень. Страха совсем не было, в ее крови играл адреналин, и она проскакала мимо Малфоя, поймав его удивленный взгляд, и пришпорила коня еще немного, чуть пригнувшись к его шее. Скакать сидя в седле было гораздо приятнее, чем на голой спине Клювокрыла, вечно дергающегося и норовившего скинуть седоков. Бланко слушал ее, отзываясь на каждое движение. Наверное, именно так себя чувствовал Гарри, седлая метлу.

— Гермиона, — окликнул ее Люциус, нагнав через несколько мгновений. Она оглянулась на него, ловя встревоженный взгляд. — Притормози. Натяни поводья.

— Тебе придется обогнать меня, Люциус, — засмеялась она. — Чтобы показать дорогу. Иначе место для пикника буду выбирать я.

И отвернувшись, прижалась еще чуть ниже к шее животного, что для него словно стало командой, и Бланко перешел в галоп. Гермиона уже скакала в галопе на Клювокрыле, отчаянно цепляясь за его перья. То, что она испытывала сейчас, было не сравнить с предыдущим