— Я не считаю себя какой-то исключительной, — перебила ее Сюзи.

Ей очень хотелось добавить: «Во всяком случае, такой, как ты…» — но несколькими минутами ранее миссис Вандерлин сказала ей, что дворец в ее распоряжении до конца лета и что сама она собирается лишь устроиться наверху — если они ей позволят! — ненадолго, пока не соберет вещи, чтобы отправиться в Санкт-Мориц. Вспомнив об этом, Сюзи подавила желание иронизировать и перевела разговор на более безопасную, хотя и не столь увлекательную тему о количестве дневных и вечерних нарядов, потребных для сезона в Санкт-Морице.

Слушая миссис Вандерлин — рассуждавшую о сем предмете не менее авторитетно, чем об остальных, — Сюзи почувствовала, какая пропасть образовалась между нею прошлой и нынешней. «И такую жизнь я вела, ради таких вещей жила», — думала она, стоя перед распахнутым великолепием гардероба миссис Вандерлин. Не то чтобы теперь это было ей безразлично: она не могла смотреть на кружева, шелка и меха Элли без того, чтобы не представить в них себя, и не задаваясь вопросом, какими новыми ухищрениями создать впечатление, будто одевается у тех же виртуозных мастеров моды. Но теперь это перешло в разряд второстепенных интересов: последние несколько месяцев открыли перед ней новую перспективу, и больше всего ее озадачивало и смущало в Элли то, что любовь, наряды, бридж, приглашения на обед, казалось, были для нее одинаково важны.

Выбор одежды длился долго и сопровождался постоянными перепадами настроения миссис Вандерлин от сравнительного оптимизма до полного отчаяния: все никуда не годится. Нельзя же отправляться в Санкт-Мориц, выглядя как чучело, а времени, чтобы выписать что-нибудь из Парижа, нет, но, как бы то ни было, она не собирается показываться в домашних убогих переделках. Но тут ее как молнией поразило; она захлопала в ладоши от радости:

— Ну так Нельсон все привезет — совсем забыла о Нельсоне! Если сейчас написать, как раз успеет.

— Нельсон присоединится к тебе в Санкт-Морице? — удивленно спросила Сюзи.

— Боже нет, конечно! Он заедет сюда, чтобы забрать Клариссу и отвезти на тоскливый лечебный курорт в Австрию вместе со своей матерью. Такая удача: времени только-только на то, чтобы телеграфировать ему, чтобы захватил мои вещи. Я не собиралась дожидаться его; но это задержит меня не больше чем на день или два.

У Сюзи сердце упало. Она не слишком боялась одной Элли, но когда Элли и Нельсон вместе, от них впору было ожидать чего угодно. Никто не мог предсказать, какую искру правды высечет их столкновение. Сюзи чувствовала, что могла бы выдержать их по отдельности и последовательно, но не вместе и одновременно.

— Но, Элли, зачем тебе дожидаться Нельсона? Уверена, я найду кого-нибудь здесь, кто собирается в Санкт-Мориц и захватит твои вещи, если Нельсон привезет их. Жаль будет потерять забронированный там номер.

Подобный довод вызвал минутный интерес миссис Вандерлин:

— Действительно; говорят, там все отели забиты. Моя дорогая, ты всегда так практична! — Она прижала Сюзи к надушенной груди. — Я уверена, дорогая, вы будете только рады избавиться от меня — ты и Ник! О, не притворяйся, не возражай. Видишь, я понимаю… Я так часто думала о вас, вас двоих… в эти блаженные недели, когда мы были одни вдвоем…

Внезапные слезы, которые переполнили чудесные глаза Элли и, угрожая оставить синие круги под ними, побежали к карминовым губам, вызвали у Сюзи угрызения совести.

«Бедняжка… ах, бедняжка!» — подумала она, слыша зов Ника, который ждал ее, чтобы отправиться, как обычно, в лагуну полюбоваться закатом, и почувствовала волну жалости к заблуждающемуся созданию, которая никогда не вкусит этого высшего блаженства, какое только можно представить. «Но тем не менее, — говорила она себе, спеша к мужу, — я рада, что убедила ее не дожидаться Нельсона».

Прошло несколько дней с того вечера, когда Сюзи и Ник любовались закатом, и за это время Сюзи вновь узнала счастье взаимной симпатии, которое удерживало их вместе. Вся дальнейшая жизнь теперь виделась ей не иначе как праздник: веселый праздник, который будет очень жаль пропустить, но который, если возникнет необходимость, они могут покинуть в любой момент — но покинуть только вместе.

В сумерках, когда их гондола скользила по опрокинутым дворцам сквозь благоухание невидимых садов, она прислонилась к нему и тихо спросила, думая о недавней сцене в гардеробной Элли:

— Ник, я была бы тебе отвратительна, если бы мне нечего было надеть?

Муж в этот момент прикуривал сигарету, и огонек спички высветил усмешку, с которой он ответил:

— Но, дорогая, разве я когда-нибудь хоть намеком дал понять?..

— О господи! Когда женщина говорит «Нечего надеть», она имеет в виду: «Нет ничего приличного».

Он задумчиво выпустил струйку дыма:

— А, так ты смотрела с Элли ее наряды.

— Да, все эти ее сундуки, набитые до отказа. И она считает, что ей нечего взять с собой в Санкт-Мориц!

— Естественно, — вяло пробормотал он, не проявляя интереса к состоянию гардероба миссис Вандерлин.

— Это только наряды… она чуть было не решила остаться и ждать Нельсона, который приедет на следующей неделе и может привезти ей еще два-три сундука из Парижа. Но, к счастью, удалось убедить ее, что это глупо — ждать его.

Сюзи почувствовала едва уловимое движение расслабленного мужниного тела, и все ее бдительные «щупальца» подсказали, что он открыл полузакрытые веки.

— Удалось? Но зачем?

— Зачем — что?

— Зачем, черт возьми, надо было убеждать Элли не дожидаться Нельсона?

Сюзи, сознавая, что внезапно покраснела, отпрянула, словно опасаясь, что предательский стук сердца передастся через синюю фланель плечу, к которому она прислонялась.

— Право, дорогой!.. — забормотала она; но Ник с внезапной настойчивостью повторил вопрос:

— Зачем?

— Затем, что она в таком лихорадочном состоянии, рвется в Санкт-Мориц… и в такой панике, что в отеле не сохранят за ней номер, — с замиранием сердца проговорила Сюзи.

— А… понятно. — Ник помолчал, потом добавил: — Ты же преданная подруга, не так ли?

— Что за странный вопрос! Вряд ли есть человек, кроме Элли, кому я с бóльшим основанием могу быть предана, — ответила его жена и почувствовала, как он сокрушенно сжимает ее ладонь.

— Дорогая! Нет; и я тоже… И благодарным за то, что она оставляет нас одних в этом раю.

Тьма легла на воду канала; и губы их встретились.

Спустившись в тот вечер к ужину, Элли объявила, что в итоге решила: безопаснее будет дождаться Нельсона.

— Я просто заболею от беспокойства, если не буду уверена, что получу свои вещи, — сказала она капризно-озабоченным тоном, каким всегда обсуждала свои трудности. — В конце концов, если человек отказывает себе во всем, это отравляет его здоровье и характер.