Мы сможем обойтись без ненужного кровопролития.

С каких это пор мы стали противниками, брат?

Рано или поздно я все же открываю глаза и обвожу взглядом спальню.

Над головой висит тяжелый бархатный балдахин уже знакомого алого оттенка. Шторы отдернуты и закреплены на четырех столбиках в углах кровати. Я укрыта толстым пуховым одеялом, которое не помогает до конца унять дрожь. Я сама себе напоминаю кузнечный горн в разгар зимы – горячий внутри и в то же время холодный снаружи. По всей видимости, у меня жар.

Я осторожно сажусь. Не так уж и больно, я ожидала худшего. Поднимаю руку к голове и кончиками пальцев нащупываю повязку. Череп, конечно, еще ноет, но уже гораздо меньше. Монстры подлечили меня.

«Зачем? Может, им нужна моя свежая кровь?»

При мысли об этом к горлу подступает тошнота.

Будь здесь Дрю, он бы точно понял, что происходит и как быть дальше. Впрочем, он бы вряд ли оказался в таком положении. Уж брат-то точно прикончил бы повелителя вампов.

Но, передав мне флакон с эликсиром, он изменил наши судьбы, и теперь нам обоим придется из-за этого страдать. Возможно, Дрю уже заплатил самую высокую цену. В груди все сжимается, сердце пропускает удар, как будто говоря мне «нет».

– А ты неплохо выздоравливаешь.

Я резко поворачиваюсь на звук, и тут же сожалею об этом. От быстрого движения к горлу подкатывает тошнота, а перед глазами все расплывается, лишь через несколько мгновений складываясь в четкую картинку. У невиданно большого окна, которое, впрочем, совсем теряется в пространстве комнаты, стоит повелитель вампов.

Когда он поворачивается ко мне, его силуэт четко вырисовывается в льющемся через открытое окно бледном свете луны. Обычной луны. Значит, ночь кровавой луны уже миновала? Сколько времени прошло? День? Два? Луна еще практически полная, так что, надеюсь, не больше.

– Мы сделали все, что могли, – поясняет он. – Но даже при обычных обстоятельствах проводить человека через Грань опасно. И запрещено. А уж когда этот человек всеми силами стремится причинить себе вред, естественное разрушение ускоряется.

Пока он говорит, я осматриваю комнату. Здесь практически нет мебели – лишь пустой прикроватный столик в изголовье да у противоположной стены по бокам камина книжные шкафы, в которых нет ничего, кроме паутины. Только символ вампов, выгравированный над камином, притягивает взгляд. В остальном же комната выглядит пустой и бездушной.

– Тут нет подручных средств, поэтому даже не думай на меня напасть, – сообщает Руван.

– Я не…

– Только не прикидывайся, – закатывает он глаза. – У меня есть подробные записи о том, как тренируют охотников. Вы способны превратить в оружие все, что угодно. – Руван кивает на маленький пустой камин между книжными шкафами. – Я даже велел убрать каминные принадлежности.

Я с трудом сглатываю. Он по-прежнему считает меня охотником. Неужели… боится? Призвав на помощь всю храбрость, которую когда-либо видела у брата, я ровным тоном интересуюсь:

– Чего ты от меня хочешь?

– Поговорить.

– А если я не желаю говорить с тобой? – спрашиваю, набравшись смелости, хотя все внутри сжимается от одного его вида. Без эликсира я перед ним беспомощна.

– У тебя есть занятие поинтереснее? – В его глазах мелькает веселье.

– Ладно, продолжай, – уступаю я.

Он прав, выбора у меня нет. Да, я до сих пор жива, но не стоит и дальше провоцировать повелителя вампов. У меня ведь больше нет эликсира, чтобы подкрепить свои угрозы.

– У нас мало времени, поэтому буду говорить начистоту. Ты умираешь, – серьезно произносит Руван.

Я опускаю взгляд на свои ладони. Пусть меня подлечили, но мышцы нещадно ноют – примерно так же, как много лет назад, после первого дня работы в кузнице. Нет, еще хуже. И пальцы постоянно немеют, а руки двигаются с большим трудом.

– Ладно, – наконец киваю я.

Пока не знаю, готова ли я полностью ему поверить, но во мне и в самом деле что-то изменилось. Поэтому лучше не спорить. Пусть рассказывает, сейчас мне пригодятся любые крупицы ценной информации.

– Кажется, тебя это не беспокоит.

А ему-то что? Какое дело монстру, который охотился на меня и моих сородичей, до моего отношения к смерти? Конечно никакого. Наверняка это уловка, чтобы внушить мне ложное чувство безопасности.

– Тебе, наверное, тяжело воспринимать эмоции, связанные с осознанием неизбежного конца, – с ненавистью бросаю я.

– Думаешь, я ничего не знаю о смертности? – Он поднимает бровь.

– Извечный повелитель вампов?

– Извечный? Если бы… – тихо фыркает лорд и отворачивается к окну; чуть приоткрывает сморщенные, потрескавшиеся губы, демонстрируя ужасные клыки.

И я должна поверить, что вампы долго не живут?

– Почему я до сих пор не умерла? – напрямик спрашиваю я. – У вас всегда отлично получалось убивать моих сородичей.

– Я сохраню тебе жизнь и даже позволю уйти. Если ты согласишься мне помочь.

Я потрясенно замираю.

– Помочь? Чем человек может помочь вампу?

– Вампу, – медленно повторяет он с легкой усмешкой. – Вы, люди, уничтожаете наш вид. И даже название нормально произнести не можете.

– Разве ты не вамп? – Глупый вопрос. Это ведь очевидно. Пожелтевшие зубы, черные глаза и иссохшая плоть говорят сами за себя.

– Мы вампиры, – с нажимом произносит он. Это слово воспринимается более мягким, даже каким-то округлым. Словно бы звук исходит из глубины горла и замирает на кончике языка. Изящно, ничего не скажешь. – Это люди окрестили нас вампами.

– А-а. Ну, независимо от названия, вы все равно те монстры, что высасывают жизнь.

В мгновение ока Руван оказывается рядом и нависает надо мной.

– Мы не высасываем жизни, – рычит он. – Хочешь знать, кто такие монстры? Взгляни на своих драгоценных охотников. Ты видела, что они с тобой сделали.

– Это ты во всем виноват, – настаиваю я.

– Я уже встретил тебя в таком состоянии, – усмехается он. – Ты ведь видела себя в зеркале. Твои драгоценные охотники решили поставить на тебе эксперимент. Если уж на то пошло, по сравнению с этим мое предложение очень даже доброе.

Я пропускаю его слова мимо ушей. Руван явно пытается сбить меня с толку и настроить против моих же сородичей. Наверняка зеркало в зале было заколдовано магией вампов. Ведь там его волосы выглядели серебристо-белыми, а не висели, как сейчас, жирными спутанными прядями.

– Заставлять меня служить тебе – вовсе не доброта.

– Мне нужна всего лишь одна услуга.

Не горя желанием знать подробности, я все же уточняю:

– Какая?

– Помоги мне снять проклятие, – просит он, глядя мне прямо в глаза. – И я тебя освобожу.

Проклятие? Первый раз слышу.

– И ты надеешься, придумав проклятие, убедить меня в своей